— Хотите сказать, в мозге? — с ужасом спросил он.
— Да.
Они прошли еще несколько шагов. Колдера мучил ещё один вопрос, и он всё же решился его задать:
— Значит, это не конец, и впереди еще несчастья — смерть или... — альтернативу он не смог заставить себя произнести вслух. Но доктор, однако, его успокоил.
— Нет, этого не последует.
Колдер вернулся в столовую и попросил бренди с содовой. Удар, постигший Дюрранса, чрезвычайно взволновал его, и он, положив письмо на стол, размышлял об отказе, содержавшемся в нем, и едва сдерживался, чтобы не разорвать конверт пополам. Он знал, что письмо нужно отправить, его уничтожение станет не более чем отсрочкой, но никак не мог решиться. С каждой минутой он все яснее понимал, что значит для Дюрранса слепота. Для человека не слишком умного — он первый всегда признавал это — и заядлого путешественника, насколько зрение больше значило для него, чем для любого другого! Поймет ли девушка это столь же ясно?
В то утро на веранде в Вади-Хальфе было очень тихо. Солнце жгло пустыню и поверхность реки, и даже ветер не шевелил листву. Колдер потягивал бренди, и этот вопрос все больше его тревожил. Поймет ли та девушка в далекой Ирландии? Услышав голос полковника Доусона, он поднялся, взял письмо и отправился на почту. Письмо было отослано, но где-то в Средиземноморье оно встретилось с письмом Этни, которое Дюрранс получил двумя неделями позже в Каире. Колдер, сопровождавший друга, прочел его вслух.
Этни писала, что за эти месяцы она много думала о том, что он сказал в Гленалле и Лондоне. Читая его письма, она поняла, что его отношение к ней не изменилось и не изменится, и потому она больше не считает, что может повредить ему, и выйдет за него замуж по его возвращению в Англию.
— Вот неудача, — сказал Дюрранс, когда Колдер закончил чтение. — Единственное, чего я всегда хотел, и когда это наконец свершилось, я не могу это принять.
— Полагаю, вам будет крайне сложно отказаться, — заметил Колдер. — Я не знаком с мисс Юстас, но рискну предположить, исходя из ее писем, она не из тех женщин, что однажды говорит «да» и берет свои слова назад, когда наступают трудные времена. Поскольку она любит вас, а вы любите ее, мне кажется, вы оскорбляете её, воображая, будто она не может выйти за вас и быть счастливой.
Дюрранс обдумал эту сторону проблемы. Может, Колдер и прав. Брак со слепцом! Если с обеих сторон есть любовь, наверное, он возможен, а письмо Этни подтвердило — разве нет? — что любовь есть. Кроме того, некоторые мелочи могли бы сделать её жертву не такой тяжелой. Она могла остаться жить на своей земле, вернуться в собственный дом. Леннон-хаус можно восстановить, и освободить поместье от долгов.