Каверин (Старосельская) - страница 2

А кто-то, возможно, припомнит и сказочную повесть «Верлиока», и цикл современных сказок «Ночной сторож», адресованные не только детям, но и взрослым…


Какими же прекрасными видятся из дня сегодняшнего эти времена высоких порывов, романтических устремлений, осуществления цели, ради которой человек был готов пожертвовать всем «земным», бытовым, несмотря на вынужденные умолчания, недоговоренности!..

В свое время немало читателей настолько увлеклись поэтикой поиска редкого документа или письма, дневниковой записи или просто пометки на листе бумаги, что вслед за героем романа «Исполнение желаний» решили связать свою жизнь с филологией.

Сегодня мы перечитываем страницы Вениамина Каверина не просто другими глазами, а накопленным жизненным опытом, ностальгическим чувством, наполненным во многом изменившимися до полной неузнаваемости духовными ценностями и нравственными ориентирами. И гораздо отчетливее осознаем, что страницы эти написаны подлинным классиком русской советской литературы, чей вклад в историю отечественной культуры спустя десятилетия представляется куда серьезнее, чем при жизни Вениамина Александровича Каверина, прошедшего свой земной путь честно и чисто, не замарав себя ничем ни в какие времена.


В 1969 году Вениамин Каверин приехал в Ленинград, в частности, для того, чтобы еще раз побродить по дому на Исаакиевской площади, где в конце 1920-х годов он вел литературный семинар. Тогда заглянувший случайно на одно из занятий Виктор Шкловский сказал: «А интересно всё-таки, какие из вас вырастут баобабы?»

Спустя четыре десятилетия Каверин предпринял путешествие в прошлое, чтобы осознать: «…Я уходил, оставляя за собой двадцатые годы, казавшиеся обыкновенными и оказавшиеся удивительными по своей наполненности, оригинальности и предсказывающей силе. Тогда никого не удивляла ранняя возмужалость, может быть, характерная для переходных эпох истории. В стремлении понять и оценить современную литературу скрывалась еще бессознательная попытка найти путь к пониманию прошлого. Мы не замечали осязательности истории, совершавшейся на наших глазах, но в той уверенности, с которой мы судили о современном искусстве, было заложено сознание личного участия в нем».

Об объединении молодых писателей, сложившемся официально 1 февраля 1921 года из кружка учеников Евгения Замятина и Виктора Шкловского при петроградском Доме искусств и участников «Литературной студии» под руководством Корнея Чуковского, Николая Гумилёва и Бориса Эйхенбаума, нарекших себя по названию сборника новелл Э. Т. А. Гофмана «Серапионовы братья», написано довольно много, особенно в ту пору, когда объединение существовало. Правда, долгие годы упоминание о «братьях» было под негласным запретом — ведь в 1946 году в своем докладе, сопутствовавшем печально известному постановлению Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», секретарь ЦК А. А. Жданов подверг остракизму не только М. М. Зощенко и А. А. Ахматову, но и «Серапионовых братьев».