Лепила-2 (Шпыркович) - страница 83
- Негр? - недоуменно переспросил Лагидзе.
- Негр, - утвердительно кивнул головой немец. - я говорю - я не все понял, тем более, мы были тогда молодые, нас больше заботила тогда собственная жизнь и собственные кости, а не какие-то древние булыжники. Нам было неинтересно копаться как дети - маленькими лопатками и ложками - Фридрих требовал копать именно так. А мы ждали наступления "красноты"...вашей армии.
-И куда вы все это дели?.
- Большую часть находок, их отбирал лично Фридрих, в том числе и кости, мы погрузили в снарядные ящики, и куда-то отправили - не знаю куда. Сильно сомневаюсь, что они воообще куда-то доехали - уже начиналась неразбериха, хаос. Остальное...К тому времени Фридрих был уже убит, заниматься этим было некогда, и обер-лейтенант Рильке сказал, собрать все, что мы успели нарыть и взорвать. "Им не надо никакой культуры, даже негритянской" - сказал он. Место, где мы вели раскопки тоже было приказано перекопать. У нас были очень хорошие саперы. Мы всегда работали по принципу: "пот экономит кровь". Так что если хотите что-то найти - вам придется очень постараться.
-А что сделали с пленным?
-Что с ним можно было сделать? - холодно усмехнулся Клаус.- Я читал воспоминания ваших защитников Брестской крепости, они точно так же поступали с нашими пленными, если не было другого выхода . В условиях, когда на тебя вот-вот двинутся вражеские танки и заговорит артиллерия, глупо возиться с каким-то пленным, к тому же не очень... умным.
- Можно один вопрос? - внезапно спросил я. - Вы хорошо говорите по-русски, почему вы в Лесногорске пользовались услугами переводчика?
- Это не так просто... У меня есть свои убеждения - я воевал за них. Когда вы победили нас - я признал, что вы сильнее, я выучил ваш язык. Одно короткое время я даже надеялся на то, что вы будете той нацией, которая поведет мир дальше. Но вы - слабы. Вы проиграли там, где надо было выигрывать. Вы погибнете еще раньше нас. Именно поэтому я не хочу говорить на вашем языке. Я и сейчас бы на нем не говорил, но времени мало.
- А почему вы все это говорите сейчас?
-Я хочу сказать свою точку зрения, пока я жив. Когда я умру, вы сделаете из меня чудовище, монстра, эсэсовца, который ел детей, а я был только солдат, который хотел жить, и который только выполнял приказ.
Немца еще о чем то спрашивали двое "штатских", но скоро он начал бредить, и мы его, естественно, наплевав на все его пожелания, заинтубировали и подключили к хорошему немецкому же аппарату "Дрегер". Только старый вермахтовец был прав - это дало лишь небольшую отсрочку по времении - у него было обожжено не 50, а, при более точном обследовании, всех 70% поверхности тела. Из обугленного, похожего на корень дерева, полового члена выделилось лишь несколько миллилитров темно-бурой мочи. Что-то еще пробовали делать многочисленные консультанты, собранные в спешном порядке со всех больниц города - как будто чем больше людей озабоченно морщили лоб перед кроватью больного, тем меньше становилась площадь ожога. Обсуждался вариант подключения пациента на гемодиализ, и даже доставки из городской больницы единственного на всю область аппарата ультрафильтрации - штуки, конечно хорошей, но достаточно капризной и громоздкой. С учетом того, что доставка аппарата явно проводилась бы по принципу: "...Давай, давай, время не ждет, чтобы к завтрему было!", явно бы этот аппарат угробили бы безо всякой пользы и для немца, и для всех остальных пациентов, так что может и лучше, что Клаус Хольцбергер умер спустя несколько часов после того, как он закончил свой рассказ, на фоне ничем не снимающегося отека легких. Это произошло уже ночью - я остался на дежурстве, отчасти из любопытства, ну, а больше потому, что за всеми этими хлопотами безнадежно опоздал на все поезда, которыми мого вернуться в Лесногорск. За полчаса до смерти появился немецкий консул, выслушал доклад всего руководства больницы, о чем-то пошептался в стороне со скромно притулившемся в углу "штатским", после чего всех, кто более-менее имел отношение к обожженному немцу, собрали в ординаторскую и еще раз внушительно порекомендовали особо "не распространяться" обо все случившемся, особенно - для прессы. С одной стороны - да, стрелял в человека, да чуть иза его пистолета мальчишка не погиб, опять же, неизвестно, что во время войны творил, с другой стороны - как-никак иностранный турист, подданный Великой Германии (Лагидзе так и сказал - "Великой Германии", большая буква в слове "великой" слышалась так явственно, что я невольно посмотрел на рукав главного - нет ли там повязки со словом "freiwillige"). Это произошло уже после того, как мы усердно потоптались по нецевой грудной клетке, всадив в него с дюжину зарядов дефибриллятора а также кучу ампул адреналина - хоть все и понимали безнадежность происходящего. Конторы, блюдущие безопасность страны поработали, действительно, хорошо - в газетах проскользнула лишь небольшая заметка об инциденте на вокзале - "в результате несчастного случая пострадал иностранный гражданин... доставлен в больницу... ведется следствие..."