Из чего можно понять, что жил-был он на даче.
На зимней даче, уточним мы.
Пыльная дачная улица с ошметками прямо в пыль когда-то положенного асфальта светилась под темным, в булавочных проколах звезд небом. Впрочем, можно было предположить, что светилась пыль, поднявшаяся под ночным ветром с земли в небо.
Он шел по обочине.
Время от времени под фонарем у ворот какой-нибудь дачи из наиболее благоустроенных он останавливался и принимался рыться в допотопном кнопочном мобильном телефоне. Носил телефон он в кармане брюк, потому что как-то узнал, что носить мобильник близко к сердцу вредно. На скабрезное замечание приятеля относительно вреда телефонного излучения для органов, расположенных вблизи брючных карманов, скабрезно же отвечал, что вреда этим органам бояться уже поздно. Вообще шутки относительно полового здоровья и даже самой смерти в его компании были популярны – несмотря на то, что шутки эти становились все менее шутками буквально день ото дня. Но они шутили и на похоронах…
Остановившись, он пытался выполнить какую-то операцию на телефоне, но даже издали было видно, что операция эта не удается. Мир стал в последние двадцать-тридцать лет чужим и даже неприязненным тем из нас, для кого это последнее тридцатилетие составляет только половину, а то и всего треть жизни. Зажигание не зажигается, а кнопку, которая зажигает, с тем же успехом можно искать в другом автомобиле… Приемник настраивается сам, но неизвестно, на какую волну… Компьютер, совмещающий в себе пишущую машинку, справочную библиотеку, все словари всех языков и все агентства всех новостей, имеет клавиатуру, отличающуюся от клавишей «ундервуда» очевидно в худшую сторону – кнопки малы мужским пальцам и расшатываются за полгода… Мотороллеры, вернувшиеся на улицы спустя полвека и все еще уступающие оригиналам… Повторения, не усвоившие учения…
Наконец ночной путник получал из плоской черной коробочки то, чего хотел, гасил в ней голубой огонек, прятал ставшую невидимой коробочку в карман (брюк, конечно брюк), говорил в пространство неразборчивую фразу и, резко свернув налево, в улицу еще более темную, чем та, по которой мы с ним шли вместе, пропадал.
Опять, хочешь или не хочешь, обратишься к сложностям родного русского языка.
«Пропал» в смысле опустился, махнул на себя рукой, перестал думать о вечной жизни, что наступит после временной, отдался, попросту говоря, на волю волн дауншифтинга… Словом, чую с гибельным восторгом – пр-р-опадаю, пррропадаюу…
Или «пропал» в смысле удалился, скрылся из глаз, ушел навсегда…