— Спешу вас заверить, что у меня появились некоторые соображения, — ответил я, — но мне нужно совсем немного времени…
— Действуйте! — перебил меня генерал.
* * *
Поразмыслив, я велел кучеру запрячь коляску и поспешил в усадьбу графа Белосельского, очень надеясь застать госпожи Федулину. Дама любезно согласилась меня принять. Вернувшись, я узнал, что Озеров стал другом безутешной вдовы, и хотя не дает поводов для домыслов, сплетники прочат внезапной дружбе скорое романтическое завершение. Возможно, они правы, многие дамы, с легкостью и без сожаления меняют темный траурный наряд на светлое подвенечное платье.
— Я знаю, кто убил графа и вашего мужа, — я сразу же перешёл к делу.
— Кто убийца? — взволнованно спросила она.
Ей стоило больших трудов сдерживать чувства. В печальных глазах сияла искорка нескрываемой радости от подаренной надежды торжества справедливости.
— Господин Озеров, — прозвучал мой краткий ответ, как я и подозревал, вызвавший бурю негодования.
— Не может быть! — Федулина гневно отпрянула.
Былая доброжелательность сменилась явным отчуждением. Неужто водяное общество право, и вдова решила найти утешение в объятиях некогда тайного поклонника.
Поскольку возникла угроза с позором быть выставленным за дверь раньше времени, пришлось попытался смягчить гнев дамы.
— Дай Бог, чтобы я ошибался. Мне бы хотелось встретиться с Озеровым завтра… Простите за навязчивость, было бы любезно с вашей стороны присутствовать при нашей беседе…
Она смерила меня надменно-презрительным взглядом.
— Как вам будет угодно, — коротко ответила Федулина, — я впервые встретила доброго друга… неужто вы поддались глупым сплетням…
Её тон и взгляд красноречиво говорили мне, что я не должен более задерживаться в этом доме. Тем самым дама давала мне понять, что очень обижена моими подозрениями.
— Простите, думаю, вам известно, что я не снискал славу любителя светских новостей, — таковы были мои слова, брошенные на прощание.
* * *
Дмитрий Озеров держался очень взволнованно, скорее опасаясь за свою репутацию в глазах Федулиной, чем за возможное обвинение в убийстве. Он молча исподлобья смотрел на меня, не зная, как подобрать слова, иногда переводя нежный взор на объект своих былых страданий.
— Я не убивал ни графа, ни Федулина! — в его тихом голосе звучало отчаяние. — Зачем мне их смерть? Вы можете утверждать, что я решил отомстить графу… Но зачем мне убивать Федулина?
Он вновь умоляюще взглянул на свою даму сердца, которая в знак утешения ответила ему ласковым взглядом.
— Не отпирайтесь, вы хотели смерти Федулина, поскольку влюблены в его супругу, — перебил я.