Вокруг Сына Божьего внезапно образуется вихрь. На нежном зеленом лугу появляются люди. Укрытые тенью цветы склоняются к пропасти. Люди теснятся около Сына Божьего. Один из них, рыжеволосый, подобный ядовитой орхидее, обнимает Сына Божьего и целует Его в щеку. Это знак. Вихрь закручивается еще сильнее. Шлемы, мечи и факелы обрушиваются на Сына Божьего. Ночь золотого цвета, как и все ночи Сына Божьего, заполняется преследователями. Становится светло как днем. Петр хватается за меч. Кнехт Малх, с лампой в руках, падает на землю. Его правое отрубленное ухо лежит среди цветов и истекает кровью. Крик Малха несется ввысь из его беззубого рта. Рыжеволосый не оборачивается. Он так крепко прижимает свое лицо к лицу Сына Божьего, что их силуэты вместе образуют очертания сердца. Перед Сыном Божьим стоит преследователь и протягивает к Нему кулаки в железных перчатках. Они блестят металлическим голубым цветом. Они настигают Сына Божьего, еще заключенного в теплую клетку объятий Иуды. Сын Божий смотрит из картины, не тронутый вихрем вспорхнувшей ночи. Тихо потрескивая, догорает факел из соломы. Руки Сына Божьего говорят.
— Друг, — спрашивает Он Иуду, — для чего ты пришел?
После легкой пощечины Маат осознает, что голубая стена, колышущаяся перед ним, — это его коллеги. Он вынужденно улыбается. Его коллеги состарились. Рептилиеобразные головы уставились на него. Их всех зовут одинаково — Джорджами. Маат знает, что они говорят друг другу при встрече: «Ну что, Джордж, скоро конец рабочего дня». Маат знает, что они любят стоять вместе в углах музея, где разворачивают бутербродную бумагу и показывают друг другу фотографии, на которых они смеются между палаточных стоек и кивают из прошлого. Их волосы развеваются, будто они едут в автомобиле.
— Помещения, — говорят они, — люди — все сегодня по-другому, все иначе причесано.
Маат знает, что его коллеги ходят только нужными путями. Свои рептильи головы они поворачивают вслед далеко не каждому посетителю. Служебные предписания они тем не менее знают.
— Держать глаза на затылке! — кричат они друг другу, подмигивая.
Как при ускоренной киносъемке они проносятся мимо друг друга с бутербродами и фотографиями в карманах униформ. В чрезвычайных ситуациях они сплачиваются и действуют вместе. Маат видит их лица совсем близко. Он опять вспоминает день поступления на работу. Он вспоминает, как ему доверили Средневековье и как он уже в первый день решил раствориться в нем.
— Ну что, Джордж, — говорит Маат, — скоро конец рабочего дня.
* * *
Мужчина по имени Вернер стоял, размечтавшись, в раю выигрышей. Чуть ниже его головы парил в воздухе розовый носовой платок. Платок нигде не прикасался к нему, а только обвевал легким дуновением, разыскивая фарфоровую руку, которую теперь увидел и Вернер.