Главная награда (Галицкий) - страница 49

Ему было очень тяжело: тяжёлое ранение, лишился селезёнки, потерял столько крови, да и живот ему, бедному, «распахали» здорово. Мы не угнетали его сознание намеренно — надо было оценить его состояние. Но наш чудо-анестезиолог делал ему программное и вполне адекватное его состоянию обезболивание и проводил интенсивную терапию. Слава Богу, миновали его и ДВС, и острая почечная недостаточность. Трое суток держали его у себя, стабилизировали, а потом — вертолётом в Кабул. Молодец, выздоровел! От армейского хирурга мы всё же получили нагоняй. Но так, больше для порядка. Он сам переживал и за раненого и за нас, дураков, — справимся ли?! Все армейские хирурги, с которыми мне в Афганистане пришлось работать, были замечательные люди. Это и Пётр Николаевич Зубарев, и Эдуард Владимирович Чернов, и Иван Данилович Косачёв. Великолепные хирурги, требовательные командиры и мудрые учителя!

В Афганистане не было таких массовых потерь, как в Чечне. Воевали очень грамотно, людей берегли на всех уровнях. По каждому раненому у нас была налажена чёткая обратная связь буквально на всех этапах, начиная с эвакуации с поля боя. Потом последовательно медицинская рота, гарнизонный госпиталь, 650-й армейский госпиталь, 340-й Ташкентский окружной военный клинический госпиталь. Когда раненого везут, очень важно знать характер ранения, истинную тяжесть его состояния, не развились ли в дороге какие-либо осложнения. В Кабуле для этих целей на аэродроме был специально развёрнут эвакуационный приёмник, в котором дежурили круглосуточно военные врачи. Они должны были принимать, оценивать степень тяжести раненых и готовить их к доставке в 650-й армейский госпиталь.

В Афганистане руководством Военно-медицинской службы проводился очень серьёзный анализ медицинской помощи. Драли нас за промахи очень жёстко. Раза два в год проводились всеармейские конференции хирургов. Как правило — в Кабуле. Детально проводили анализ и разбор всех допущенных ошибок и недостатков в лечебно-диагностической работе. Разбирались по каждому гарнизону, по каждому отдельно взятому «учёному» и по каждому конкретному случаю.

Главный хирург ТуркВО Евгений Арсеньевич Волк при проведении конференции хирургов 40-й армии имел привычку, как только прозвучит в докладе армейского хирурга фамилиям очередного «выдающегося учёного Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане», тут же поднимать его с места пред ясные очи всей хирургической общественности. До сих пор помню своё ощущение холодка за воротом, когда Евгений Арсеньевич через свои очки посматривал в мою сторону. Это был не страх, а скорее стыд. А потому кто из нас как работает, знали все по публичным результатам трудов праведных. При этом интересовало не то, какие и кто имел в прошлом заслуги перед социалистической Родиной, а кто и — главное — как организовал у себя хирургическую работу, каковы осложнения и какова летальность. Исходя из поставленных перед нами задач раненый просто не имел права погибнуть во время эвакуации. А смерть на хирургическом столе — это вообще был нонсенс. Была очень высокая «планка» качества оказания медицинской помощи.