Прибежал Кирюша: «Бабушка, смотри!.. – и впервые ее резануло это „бабушка“. Боже мой, сорок пять лет, а уже каторжный приговор и никакой перемены участи не просматривается! – Смотри, там строят цирк!»
Чуть дальше, где кончался цивилизованный пляж и на пустой полосе прибрежного песка так приятно было гулять, шлепая босиком по набегающим мелким бурунчикам, стоял автобус и подъемный кран с высоченной мачтой, стрелой нависающей над морем.
– Там вечером будут акробаты, представляешь?
Людмила вспомнила, что видела объявление в холле о «воздушных гимнастах, парящих в лучах прожектора над волнами, словно чайки».
– Пойдем?
Она ненавидела цирк и с внуком никогда там не была, хотела отвертеться и сейчас. Но Кирюша уже переключился:
– Катер вернулся, – и побежал к причалу.
Оказалось, что Руслан тоже цирк терпеть не может, зато жена обожает. Отправили ее с детьми на представление, а сами устроились на лежаке у самой воды «вспоминать детство золотое», как Руслан сформулировал.
– Учителя наши один за другим уходят. Вот литераторша полгода назад от рака желудка умерла.
– Откуда ты знаешь, я вот всех порастеряла, – удивилась Людмила.
– Видишь ли, я несколько лет назад фонд небольшой затеял, наш банк главный учредитель, для помощи престарелым учителям на пенсии. Назвал нехитро – «Последний звонок». Ведь как получается: букеты, слезы умиления, а потом – как отрезало.
– А я на последний звонок хотела трудовичке нашей цветы принести, помнишь, такая пышечка…
– Да, была типа Гретхен, немочка аккуратненькая, хоть и русская.
– Точно, похоже. Думала – никто не догадается ей подарить, а она много чего полезного нам дала, так она неожиданно уволилась…
– А знаешь, почему?
– Понятия не имею.
– Я тоже не так давно узнал. Оказывается, ее географ бросил, вот она посреди учебного года со скандалом ушла.
– Какой географ, наш, обтерханный? Изотерма? Как – бросил?
– О, это целый роман. Представь себе, сама рассказала. Она в доме престарелых доживает, мы ей подбрасываем деньжат, чтобы, там, персоналу сунуть, а тут на Новый год я ее навестил. Торт привез, чай хороший, фрукты, ну, тапочки, даже елочку. Вот она расчувствовалась и все выложила. Послали их в один год квалификацию повышать, точнее, идейный уровень, в вечерний университет марксизма-ленинизма. Вот под этим знаменем у них и началось. Но старый морской волк, видно, задохнулся в вышитых подушечках, не смог переварить кулебяк с капустой и плюшек с корицей.
– Погоди, я от этого обвала информации уже поплыла. Какой морской волк?
Но он продолжал:
– Конечно, мы не только о своих учителях заботимся, но о них – в первую очередь. Директор-то фонда наш Женька Одинцов, а Анюта его как бы дама-патронесса – помогает. А ты про них-то хоть знаешь?