Ваш покорнейший слуга
Арада
раджа Эшнапура.
— Что ты ему напишешь?!
— Согласие, конечно?
— Но с условием, что я возьму с собою Миру.
Брингер поднял брови.
— Это звучало бы объявлением войны!
— Я не позволю этому ребенку отлучаться от меня. Я больше не хочу и не желаю видеть в ее глазах страха смерти…
— Ну, хорошо!
Ирен пошла в соседнюю комнату и там, стоя, написала следующие строки:
Ваше Высочество.
Благодарю Вас от себя и от имени моего мужа за Ваше любезное приглашение, которое мы принимаем с особым удовольствием. Прошу Ваше Высочество разрешить Мире быть в течении сегодняшнего вечера, в Вашем присутствии, в моем личном услужении. Я была бы Вам глубоко благодарна за исполнение этого моего желания. Чтобы не беспокоить Ваше Высочество, я буду считать Ваше молчание за знак согласия. Примите наши лучшие пожелания, от меня и от моего мужа.
Ваша
Ирен Брингер.
— Хорошо! Но…
— Ах, еще есть какое-то «но»…
— Я думаю, что мы сделаем лучше, если спросим Миру о ее желании, идти ли с нами или остаться здесь. Мы знаем, что она чего-то боится, но не ведаем — чего, и может быть, принудим ее как раз следовать тому, чего она боится.
— Она до ужаса послушна. Она пойдет за тобой, куда ты ее позовешь, хотя бы на смерть. Спросим ее?
— Спроси!
Мира сидела на полу. Ее взгляд был прикован к белым людям; он дышал глубоким спокойствием. Ее губы не улыбались, но, возможно, что ее душа улыбалась.
— Моя сестричка, — сказал Брингер, подсаживаясь к ней, — ты была права, — раджа устраивает сегодня вечером праздник!
— Да, — ответила Мира.
— Он просил нас, жену и меня, принять в этом празднике участие. Мы пойдем туда, потому что не идти нельзя. Но сердце наше не будет спокойно, если ты не будешь спокойна, маленькая Мира… Что ты хочешь: оставаться ли здесь, где ты можешь запереться и ждать нас, или идти с нами, где ты можешь все время сидеть рядом с моей женой?..
Мира не шевелилась.
— Один путь долог и туда ведет много шагов. Другой — короток и туда ведёт мало шагов. Но кончаются оба в одном месте.
— Отвечай же мне, маленькая сестричка, — попросила Ирен, опускаясь на колени перед нею.
Мира посмотрела на нее, точно спрашивая, имела ли эта чужая женщина право называть ее своей сестрой, а потом подняла руки ко лбу, в знак послушания.
— Хочу остаться с тобой, — прошептала она.
Брингер взял письмо из рук жены и отдал его слуге.
В минуты, следовавшие за уходом слуги, никто из трех человек не говорил ни слова. Брингер ходил взад и вперед по комнате, Ирен села у окна и пощипывала нервно лепестки цветка. Мира сидела, скрестив ноги, в углу и не шевелилась.