— Значит, ты решил разлучить их?
— Твердо решил, Ротванг!
— Но это удастся тебе одним лишь путем.
— Каким же, Ротванг?
— Клин вышибают клином!
— Что это должно означать?
— Женщина против женщины, Джо Фредерсен!
— Я не расположен разгадывать загадки.
— Допустим, — сказал Ротванг, усмехнувшись, — что твой сын снова придет на собрание в оставленные копи и увидит девушку, маленькую святую проповедницу любви и жалости… и вдруг она начнет возбуждать рабочих к восстанию!
— Дальше, — сказал Джо Фредерсен после паузы.
— Или допустим, в один прекрасный вечер твой сын захочет посмотреть, как пляшут девушки в Иошиваре… и среди этих девушек будет Мария… Как ты думаешь, что подумает Фредер?
— Он подумает, что началось светопреставление или решит, что сам он сошел с ума.
— Но весьма вероятно, что он в твоем смысле исцелился бы… Неправда ли?.. При виде развенчанного своего божества?..
— Я думаю, ты можешь многое, Ротванг… Но душа этой девушки под двойной защитой — ее хранит и сама Мария, и любовь к ней Фредера.
— Я знаю, я никогда не решился бы посягнуть на душу Марии.
— Тогда я не понимаю тебя.
— Этого и не требуется. Я назвал тебе единственное верное средство отозвать своего сына с пути, на который привела его эта маленькая святая. Если ты решился, предоставь мне применить мое средство и не заботься ни о чем.
— Хорошо, — сказал Джо Фредерсен с побледневшим лицом.
И точно боясь, что он пожалеет о своем слове, если останется здесь еще хоть минуту, он молча повернулся, чтобы идти.
Ротванг не провожал его. Только улыбка, тонкая улыбка великого изобретателя следовала за Джо Фредерсеном, пока он скрылся из виду.
Затем Ротванг отошел от стены, прислонившись к которой он стоял. Он протянул руку, и свет маленькой электрической лампочки потух.
* * *
Ты должен уйти, милый — сказала девушка, и нежность её улыбки скрасила её слова.
Он умолял ее, как мальчик: еще пять минуток — еще две — еще одну минутку! Но кроткие руки Марии все же убедили его, хотя он и не понимал, как можно оставить ее в этих хмурых коридорах и вернуться одному на улицы города.
— Не забудь, — сказала она, покраснев, — что уже почти утро. Я не хотела бы никого встретить, я не хотела бы объяснять кому бы то ни было то, что самой мне кажется чудом…
И он, наконец, оставил ее.
Мария оставалась стоять неподвижно, пока не заглох шум его шагов. Тогда она глубоко, глубоко вздохнула и наклонилась, чтобы поднять маленький фонарик, который светил им.
Внезапно она насторожилась. Какой-то звук достиг её ушей.
Что это было? Казалось, под ногами человека оторвался камень, скатился куда-то вниз и остался лежать там.