Я все понял.
– Кто сократил твое имя, Эфрайим? – спросил я.
– Теща! Теща! – воскликнул он, и его лицо исказила ненависть. – Да! Она всегда называла меня Эф, хотя мне это не нравилось.
– Эта злая женщина отняла у тебя часть имени, Эфрайим, – объяснил я, – а Бог отнял у тебя часть тела с помощью огня проказы, потому что Он слишком часто слепо подчиняется людям, выполняя их желания, копируя их действия и осуществляя сказанное ими… Я погасил этот огонь. Теперь, чтобы закончить, напиши свое имя на песке полностью.
Эфрайим медленно начертил правой культей свое имя на сером песке.
– Проказа остановлена, но тебе придется смириться с тем, что пальцев не вернуть, – сказал я.
– Ничего, зато у меня еще на месте самый главный палец, этот, между ног, – ответил Эфрайим и хищно улыбнулся. – Недаром мое имя означает «плодовитый». Спасибо тебе, прекрасный Йесус…
И с этого мгновения Эфрайим стал таким спокойным и уверенным в себе, что я не сомневался – он найдет добрую и неприхотливую женщину, которая приютит его и будет заботиться о нем.
Это была наша с ним победа над проказой, Богом и внутренним огнем. Я с радостью вспоминаю этого человека, в котором увидел столько веры, что с ее помощью можно было сдвинуть гору.
Эфрайим помог мне стать сильнее – он поверил в меня по-настоящему, хотя я не был достоин и частицы такой веры. Но я понимал, что сила, данная мне когда-то и пополненная им, не обязательно должна служить моему счастью, а если я не справлюсь с ней, то она и вовсе меня уничтожит.
Затем я с учениками сел в крутобокую рыбацкую лодку, чтобы плыть в Гергесу. Ветра не было, парус был бесполезен, поэтому Иуда и Филипп усердно работали веслами, а я сидел на корме у руля. Когда мы отплыли примерно на половину стадии, я обернулся и увидел, что Эфрайим лежит на песке, охраняя свое имя. День разгорался, стало припекать, и я накинул на голову платок.
Венедад принял нас радушно. Он давно не был в Кафарнауме и решил, что у нас по-прежнему все хорошо, а с удачливыми людьми ему приятно было иметь дело, в его глазах они были праведниками – он верил саддукеям, говорящим, что милость Божия приходит к тем, кто преуспел в земных делах. Хотя в нашем случае было наоборот: временами мы были удачливы только потому, что строили из себя святош.
В Гергесе, найдя солидный дом Венедада, заметный издалека, мы зашли в его внутренний двор, окруженный комнатами. Там, сидя под навесом за ткацкими станками, несколько старух занимались пряжей. За перегородкой блеяли овцы, а на земле и полках вдоль стен стояло множество сундуков, горшков и лежали набитые чем-то тюки. Посередине двора возвышался базальтовый жернов. Маленькая женщина, завернутая до глаз в серое покрывало, испуганно уставилась на нас. Она перебирала крупу на лавке в углу, в тени, и я не сразу ее заметил. Женщина юркнула в одну из комнат, послышались голоса, и оттуда вышел Венедад.