Он рассказал также, что начал писать книгу о своей жизни, закупив для этого лучший сорт себеннитского папируса, и работает над ней каждый день, скрупулезно записывая происходящие с ним события: где был, что ел, долго ли спал, – искренне считая этот опыт бесценным, и я едва удержался спросить, записывает ли он, как обвел кого-нибудь вокруг пальца.
Я брал еду с блюда, посверкивая перстнем так, чтобы его лишний раз замечал Венедад, и удивлялся, что мы едим бесплатно у такого рачительного человека. Он угощал нас густой похлебкой с кусочками говядины, теплыми ячменными лепешками с медом, зеленью, толчеными бобами с чесноком, а также маленькой рыбкой, маринованной в пряном соусе, рецепт которого он привез из Каралиса, где бывал с торговым судном.
Когда мы насытились, а Венедад устал рассказывать о себе, я будто бы мимоходом спросил, не даст ли он мне в долг мешок хорошего сильного кифа. Венедад удивленно уставился на меня и ухмыльнулся.
– Зачем тебе столько кифа, Йесус? – спросил он, обмакивая лепешку в горячий курдючный жир. – Вы все вместе решили надолго погрузиться в царство неги и грез? И почему не хотите отдать деньги сейчас? Мешок, в который помещается двадцать четыре саты, если не уплотнять киф, обойдется вам всего в семь тирских статиров.
Я объяснил, что киф мне понадобился для лечебных смесей, умолчав о том, что собираюсь его перепродать, и спросил, почему он объявил такую большую цену.
Это возмутило Венедада, и он разразился объяснением:
– Йесус, ничего не растет само по себе! В том числе цены! В конце концов, навоз, которым обильно удобряли эту траву, чтобы она выросла густой и сильной, тоже чего-то стоит. К тому же люди везут мне киф издалека, ты сам знаешь, что в наших краях эта трава совершенно никуда не годится, разве что на дешевую ткань. Но и там, откуда везут ее, она бывает разной. У меня – лучшая. Как бы тебе объяснить… Это как первый отжим масла, который идет в пищу добропорядочным людям и используется для ритуалов. Второй отжим – рабам, а третий – на светильники. Так почему же вы пришли ко мне без денег?
Иуда начал объяснять, что утром мы, окруженные толпой почитателей, сели в лодку, чтобы отдохнуть от людей и помолиться в покое на лоне вод, затем вспомнили, что в Гергесе живет такой хороший человек Венедад, а оставалось уже полпути, и мы не смогли не приплыть и не передать ему привет от его товарища Итана. «И да хранит Бог твои торговые дела, благосиятельный Венедад, ведь ты незаменимый человек, ты драгоценный камень в короне городов приозерья и всей Галилеи», – увенчал Иуда свою речь.