Вообще-то у меня не было шанса оправдаться, хотя, если честно, не представляю, что я сказала бы.
Клэй смотрит на свой «ролекс»:
– Грейси, с какого времени у вас комендантский час?
– С одиннадцати, – уже тише отвечает мама.
Клэй смеется. Смех у него низкий, бархатный.
– Одиннадцать часов летней ночью? Саманте семнадцать? Дорогуша, в таком возрасте комендантский час нарушает каждый. – Клэй подходит к маме, кладет ей ладонь на затылок и легонько сжимает. – Я лично нарушал. Уверен, ты тоже. – Его ладонь перемещается маме на подбородок и приподнимает его так, что она смотрит прямо на него. – Милая, сделай ей маленькую поблажку.
Мама смотрит Клэю в лицо. Затаив дыхание, я кошусь на своего неожиданного спасителя. Он подмигивает мне и одними костяшками подталкивает маму. В глазах у него нет и тени вины за то, что, как ему известно, я видела.
– Может, я погорячилась, – наконец говорит мама Клэю, а не мне.
Я задумываюсь о том же. Вдруг брюнетка подобрала бы элементарное объяснение?
– С кем не бывает, Грейси. Давай принесу тебе еще вина.
Клэй забирает бокал из маминых пальцев и отправляется на кухню, словно он у себя дома.
Мы с мамой так и стоим у двери.
– У тебя волосы мокрые, – наконец говорит она. – Помой их и нанеси кондиционер, а то высохнут спутанными.
Я киваю и поворачиваюсь к лестнице, но вскоре за спиной у меня раздаются мамины шаги. Я притворяюсь, что ничего не слышу, быстро поднимаюсь к себе в комнату и ничком падаю на кровать прямо в мокром купальнике и влажном сарафане. Матрас прогибается: это мама садится рядом.
– Саманта… зачем ты так меня сердишь?
– Мам, я не хотела… Я…
Она растирает мне спину, как растирала, когда мне, совсем маленькой, снились кошмары.
– Солнышко, ты не понимаешь, как сложно быть матерью, тем более матерью-одиночкой. Вас с Трейси я воспитываю интуитивно, без уверенности, что все делаю правильно. Вспомни, как Трейси воровала в магазине. Вспомни, как сама ты встречалась с тем парнем… Майклом, который, вполне возможно, принимает наркотики.
– Мам, не принимает он наркотики, я ведь уже говорила тебе об этом. Майкл просто странный.
– И тем не менее. Во время избирательной кампании ничего подобного я не допущу. Я должна сосредоточиться, а не отвлекаться на всякие закидоны.
Закидоны? Можно подумать, я вернулась на рассвете голая, пропахшая алкоголем и травкой.
Мама еще пару минут гладит мне спину, потом хмурится:
– Почему у тебя волосы мокрые?
Ложь сама слетает с языка, хотя прежде я маме не лгала:
– Я ходила под душ у Нэн. Мы накладывали косметику и пробовали кондиционеры.