Разговор прервался. Затем заговорил Сергей Павлович:
— Конечно, у тебя есть, о чем нам рассказать, но, прежде всего, я думаю, тебе надо прийти в себя, отдохнуть, и тогда уж мы будем разговаривать. Я сейчас прикажу устроить тебя в библиотеке…
— Нет, дядя. То, что я должен вам рассказать, не терпит отсрочки и гораздо важнее, чем вы думаете, это касается не только лично меня и моих дел, но, быть может, судьбы человечества.
Мы глядели в недоумении на своего собеседника, и, вероятно, у обоих нас мелькнула одна и та же мысль, не повлияли ли перенесенные беднягой потрясения на его умственные способности.
Он заметил взгляд, которым обменялись мы с Сергеем Павловичем, и усмехнулся.
— Вы, кажется, думаете, что у меня здесь не в порядке, — сказал Юрий и стукнул себя пальцем по лбу: — вы еще более склонитесь к этой мысли, когда выслушаете мой рассказ, — настолько он будет необычен; но уверяю вас, что я в здравом уме и твердой памяти и вовсе не собираюсь вас морочить. То, что я буду говорить, касается судьбы миллионов людей.
Он на минуту остановился, как бы подыскивая слова. Мы молчали. Я оглядел его внимательно. Он сильно изменился за эти месяцы, мой бедный друг, и не удивительно, что мы его не узнали: одна борода уже страшно его меняла. Лоб прорезан был глубокой морщиной. Глаза ввалились и горели лихорадочным блеском. Черты лица заострились и приобрели несвойственную им раньше резкость. Видимо, он много перенес за это время.
— Скажите, вы, конечно, читали все сведения о последних событиях в Америке? — спросил, наконец, Юрий.
— Ты говоришь о взрыве арсенала и волнениях в Чарльстоне и Хентингтоне? — переспросил Морев.
— Да, об этом. И еще больше: о том радио, которое этим катастрофам предшествовало.
— Какое же все это имеет отношение к твоей одиссее?
— Самое близкое. Знаете ли вы, кто автор этого таинственного радио и виновник происшедших катастроф?
— Если только это не миф, — начал было я.
— Нет, дорогой Дмитрий Дмитриевич, это живой человек, как мы с вами. И вы его знаете. Это — Джозеф Эликотт.
Я теперь уже не сомневался, что горе помутило рассудок моего бедного друга, и он в виновнике своих несчастий видит источник бед всего человечества.
— Я явился к вам, — обратился снова Юрий уже к Мореву, — чтобы звать вас на борьбу с ним, потому что вы сейчас — единственный человек, который может освободить землю от 7 угрозы в лице этого сумасшедшего миллиардера, от этого чудовища, какого еще мир не видел.
К удивлению моему, Сергей Павлович не выразил особенного недоумения на эту страстную тираду племянника, но вопросительно смотрел на него, выжидая дальнейших объяснений.