Половину времени с лета до самого Рождества я провел в разъездах, но не роптал, понимал, что мои усилия, как и самого Сирко, обернутся сторицей, меньше прольется казацкой крови в братоубийственной войне, скорее преодолеем междоусобицу Руины. Те ростки объединения Право- и Левобережных гетманств, проросшие после принятия Дорошенко "царской руки", еще слишком уязвимы, могут быть легко порушены как своенравностью вольного братства, не желающего терпеть какого-либо давления, так и не взвешенной политикой царя и его наместника в Малороссии, насаждающих свои порядки. Осложняла такое хрупкое соглашение скорая смерть Алексея Михайловича в январе следующего года, последующая чересполосица с московскими государями.
Слабый и болезненный Фёдор III Алексеевич, в 15 лет вступивший на престол, не смог твердой рукой управлять страной. После его недолгого царствования положение только ухудшилось, формальное воцарение двух малолетних сыновей Алексея Михайловича - Ивана и Петра, в действительности правили временщики - царевна Софья Алексеевна со своими фаворитами - Василием Голицыным и Федором Шакловитым. И так будет до 1689 года, когда к реальной власти придет Петр, будущий император Российской империи. Все эти годы ведение дел Московского государства в наших землях не отличалось последовательностью и продуманностью, менялись правители и их наместники, с переменным успехом шла война с Османской империей, менялись отношения с Речью Посполитою, от поиска мира и совместной борьбы с османской экспансией до вражды и захвата спорных земель.
В этих сложных отношениях великих стран Приднепровское казачество стало средством их взаимной борьбы, разменным капиталом, каждый тянул на свою сторону, разрывая единый народ на противостоящие группы. То, что Сирко, в прежней истории лавировавший между сильными странами, принимая сторону то одного, то другого союзника, сейчас полностью с Московским государством и тянет гетманов к тому же, дает надежду на сохранение Запорожского и всего днепровского казачества в будущем, постепенное его становление оплотом на юго-западе страны. Но на этом пути еще много трудностей и прежде всего в самом казачестве, надо переломить его вольницу, подчинить долгу государственного служения. Задача почти нереальная, против природы этого по сути разбойного народа, но без ее решения мы не выживем, все наши усилия пропадут втуне.
Сирко осенью после удачного завершения переговоров с гетманами перевел меня с командования куренем на сечевую старшину, назначил есаулом, одним из двух своих главных помощников, тем самым поднял на ступень выше в казачьей иерархии. Никто из казацких командиров не высказал недоумения или возмущения такой стремительной моей карьерой, во всяком случае, вслух, сказались как авторитет кошевого, так и мое деятельное участие в сечевых и общегетманских делах. У меня в свою очередь есть свои помощники - подъесаулы, писарь, в канцелярии предоставили кабинеты для моей службы. Сирко поручил мне ведение внешних отношений Сечи с гетманами, московским наместником, приказами, другими ведомствами и чинами. Несколько раз за осень и зиму выезжал с посольством к правителям государств и княжеств, с которыми Сирко поддерживал прямые отношения.