– Не хочу испортить тебе неожиданность. Ты и сам можешь легко узнать.
– Да… да. Он хотел встретиться с одной из моих ведьм. Я узнаю.
– Спроси ее. А потом исцели тело. И вышли с этого острова в место, где я смогу исцелить его душу.
– И куда же?
Не раздалось ни одного слова, но красные стены вдруг дрогнули, а по полу прошло сотрясение.
– Ох. Понимаю… понимаю. И это выровняет наш счет? Я оплачу долг?
– Жизнь за жизнь. – Черноволосая кивнула и притронулась большим пальцем к губам. – Долга не будет.
– Хорошо. Пусть станет так. Едва лишь он восстановит силы, я отошлю его.
Девушка посмотрела на Йатеха и жестом ладони приказала ему приблизиться.
– Возвращаемся, – и потянулась за одним из рисунков, который они захватили с собой.
– Еще одно. – Голос божка был тих и спокоен. – Женщина, у которой ты забрала рисунок… Она жива?
– Была живой, когда я уходила. Жива ли до сих пор? Не знаю.
– Ее картина… Оставь ее, я помню твои таланты.
Канайонесс заколебалась.
– Хорошо. Но ответь мне на вопрос.
– Какой?
– Когда она проведала тебя, чтобы объявить, что ты можешь остаться, она ведь сказала тебе что-то еще? Что-то, чего не слышал больше никто?
В комнате вдруг подул ветер, а огонек лампадки склонился с тихим шорохом. Рубиновый отсвет, что сопровождал их появление, угас, и установилась темнота.
– Я скажу тебе… потому что я стар, а Маяк Последнего Порта уже зовет меня черным светом, и мы наверняка никогда больше не встретимся, Канайонесс Даэра. Она сказала, что придет день, когда я вернусь на оставленный путь. И что всякое место откроется предо мной, если только я захочу.
Голос Оума был тих и лишен эмоций. Но если бы он кричал и вопил, это произвело бы меньшее впечатление.
– Теперь ты понимаешь, что она врала?
– Возможно. Но благодаря этому я продержался первые сто лет. А может, и двести. Из этой лжи родились все мои дети. Я не стану ее за это проклинать.
– Значит, я сделаю это вместо тебя, Пылающая Птица. Клянусь тебе.
– Ты… ты полагаешь, что это она? Что эта волна… это ее крик?
– Я не знаю, но узнаю. И между нами больше не будет лжи. – В темноте что-то стукнуло о пол. Ну да, рисунок. – Он твой, повесь его где-нибудь или сделай что захочешь. Керу’вельн, пойдем.
Йатех встретил ледяную хватку с радостью.
Она удивилась.
Деана вернулась во дворец только к полудню следующего дня, после ночи, проведенной на плантации перца, которую содержал аристократ, сходивший тут за благородного и мягкого. Настолько мягкого, что позволял своим рабам трудиться от рассвета до заката, а не как остальные – от первых лучей до полуночи, а к тому же трижды в месяц, на каждое из празднеств Служанки, давал им половину свободного дня. А еще он одаривал приязнью саму Деменайю и каждые полгода приглашал ее к себе, чтобы рабы могли провести службу, дать имена младенцам и благословить тех, кто умер после ее последнего визита. Нынче был именно такой день.