В машине Оливия отодвинулась как можно дальше от Адама, который вел переговоры по телефону, отдавая распоряжения по поводу мероприятия. Было ясно, насколько важна для него была каждая деталь.
Бросив телефон на кожаное сиденье, он полез в карман и достал оттуда лист бумаги.
— Это — твоя речь? — спросила она.
— Да. — Он читал текст, шевеля губами.
Оливия прислонилась лбом к оконному стеклу и беззвучно себя бранила; на душе у нее скребли кошки. Адаму было важно это мероприятие, потому что на нем собирали деньги для общества, которое боролось с заболеванием, унесшим жизнь его матери. А она злилась на него из-за того, что ему нужна была представительская девушка.
Да уж. Она, похоже, показала себя не с самой лучшей стороны. Лимузин остановился, Адам положил бумаги на сиденье рядом с собой и вздохнул.
— Адам? Сегодняшний вечер пройдет замечательно, — сказала она. — Ты произведешь на них впечатление.
Не давая себе времени задуматься, она подвинулась к нему, платье прошелестело по гладкому кожаному сиденью. Теперь они сидели, прислонившись друг к другу. Она повернулась к нему, взяла его за подбородок и поцеловала в щеку.
— Твоя мама гордилась бы тобой, я уверена.
Не успел он ответить ей, она уже стирала с его щеки следы розовой помады, а затем скользнула обратно к дверце машины, которую уже открыл Джонни.
Оливия протянула Адаму руку.
— Пойдем? — сказала она.
Из элегантной черной машины они попали в толпу модников и модниц, наводнивших Сомерсет-Хаус, в котором проводилась Лондонская неделя мод.
Огромное количество стилей и всплески ярких цветов заставляли Оливию постоянно оборачиваться и крутить головой.
Но несмотря на это, идя по красной ковровой дорожке к огромному куполообразному шатру и улыбаясь в камеры, Оливия продолжала думать об Адаме.
Когда они вошли под крышу, у Оливии перехватило дыхание.
— Великолепно, — чуть слышно сказала она.
Холщовые стены освещали бесчисленные лампочки самых разных оттенков синего цвета, что создавало внутри магическую, почти сказочную атмосферу. С потолка свешивались гирлянды, а гостей провожали к стульям, на которых их ждали подарочные пакеты.
— Я пойду и узнаю, все ли идет как надо, — сказал Адам.
Оливия кивнула.
— Я останусь здесь. Я не хочу, чтобы у Кэндис в последний момент случилась истерика.
— Ты уверена?
— Уверена. Правда, Адам. Пожалуйста, не волнуйся за меня: — Оливия просунула руки под мягкие лацканы его пиджака и провела ладонями по его мускулистой груди. — У тебя все получится.
— Спасибо, Оливия. Я очень тебе признателен. Правда.
Какое-то мгновение она думала, что он поцелует ее. Но он лишь крепко сжал ее руки в своих, а потом отпустил. Развернувшись, он направился за кулисы.