Мечи Марса (Брэкетт, Фармер) - страница 124

Но ничего подобного не произошло. Сначала тишину нарушало только наше дыхание. Затем, вместо нападения, дыхание ее стало прерывистым, после чего последовали всхлипывания, постепенно перешедшие в рыдания и вытирание слез.

Я держался сколько мог. Затем привстал и сказал:

— Может быть, мне и не стоило бить вас. Но вы не имели права считать само собой разумеющимся, что я пытаюсь заняться любовью с вами. Послушайте, я понимаю, что я вам отвратителен, но это не помешало бы мне добиваться вашей благосклонности. Просто у меня есть еще гордость, и вы должны понять, что я не собираюсь терять голову от страсти. Почему это вы думаете о себе, что вы Елена Троянская или Клеопатра?

Я разошелся вовсю. Обычно я стараюсь сгладить трения, но на этот раз был суров и резок. Она вскочила и попыталась уйти. Я поймал ее уже у ворот кладбища.

— Куда это вы собираетесь?

— К началу главной улицы в Онабеке, штат Иллинойс, чтобы наполнить там бутылку Варевом для анализа. А затем как можно скорее сообщить обо всем отцу.

— Дурочка. Вы не сможете этого сделать! Вам же было сказано не отлучаться от меня!

Она отбросила назад свои длинные черные волосы.

— В моих инструкциях об этом ничего не говорится! Если, по моему мнению, ваше присутствие станет угрожать выполнению нашей миссии, я могу покинуть вас. И полагаю, что сейчас вы представляете определенную опасность — если не для нашей миссии, то, по крайней мере, для меня.

Я схватил ее за руку и развернул.

— Вы поступаете как девчонка, а не как майор морской пехоты США! Что это на вас нашло?

Она попыталась высвободить руку. Это еще больше разъярило меня, но когда она ударила меня кулаком, я совсем обезумел. Правда, не на столько, чтобы промахнуться по ее щеке ладонью. Тогда она применила ко мне захват, которым могла сломать мне руку, если бы я не знал контрприема. После этого я уложил ее на бок, заломив обе руки за спину.

— Ну так что же? — проскрежетал я. — Порядок?

Она не ответила, продолжая неистово извиваться, хотя и понимала, что уже не в состоянии вырваться. Затем, признав свое бессилие, стала стонать.

— Я, кажется, не так уж и плох?

Она прекратила борьбу и очень тихо сказала:

— Да, не так уж.

Я освободил ее руки. Она откатилась на спину, но не пыталась подняться.

— Вы имеете ввиду, — сказал я, еще не в состоянии ей поверить, — что вы влюблены в меня так же, как я в вас?

Она снова кивнула. Я поцеловал ее с тем же пылом, с каким секунду назад боролся с ней.

— До сих пор не могу в это поверить, — продолжал я. — Для меня, конечно, совершенно естественно влюбиться в вас, даже если вы каждым своим поступком показываете, что ненавидите меня до мозга костей. Но почему вы влюбились в меня? Или, если не можете на это ответить, почему вы изводили меня?