Мы не останавливались до тех пор, пока, спустившись с холма, не очутились на шоссе номер двадцать четыре. Там, отдуваясь от километровой пробежки и испытывая дьявольскую жажду, еще большую, чем прежде, мы зашагали дальше к городу Онабек, который теперь находился менее чем в километре от нас.
Время от времени я оглядывался назад, но каких-либо признаков Осла не было. Однако не было уверенности в том, что он не идет по нашему следу. Он мог бы просто затеряться в огромных толпах людей, которые нам встречались по пути. Они несли корзины, бутылки, факелы, и, как я выяснил из разговора с одним мужчиной, все это были запоздалые зрители, которые спешили в город, чтобы посмотреть на отплытие баржи с костями.
— Прошел слух, что Махруд — да будет бык ему имя — воскресит мертвых у подножия холма, где расположены Источник и Бутылка, из которой хлещет Пойло. Так оно или нет, но поглядеть все равно всем нам очень интересно. Пикничок будет что надо — мяса, Пойла и друзей у нас вдоволь.
Я не стал с ним спорить.
Продвигаясь по Адамс-Стрит, я многое узнал об обстановке в долине. Спутник мой был очень разговорчив. Впрочем, как и все любители Пойла. Он поведал мне, что теократия начинается на самом низком уровне: с таких как он, Джонов Доу. Затем идут молельщики. Они получают прошения от населения, сортируют их и передают те из них, которые заслуживают внимания, пророками вроде Предсказателя Шинда, а те в свою очередь, пересылают их полубогам, таким, как Поливайнос, Аллегория и дюжина других, о которых я никогда и не слышал. Они же общаются непосредственно с Махрудом или Пегги.
Махруд относится к божественной деятельности, как к большому бизнесу. Он передает различные полномочия своим вице-председателям, таким, как Осел, который ведает Плодородием, или Шинд, который, наверное, самый счастливый из всех когда-либо живших предсказателей. Бывший когда-то профессором физики в Трайбелле и городским метеорологом, Шинд сейчас является единственным синоптиком, чьи прогнозы верны на все сто процентов. Этому есть свои причины. Он делает погоду сам.
Все это было очень интересно, но рассудок мой не воспринимал эту информацию в той степени, в какой она того заслуживала. С одной стороны, я непрерывно озирался, чтобы удостовериться, что нас не преследует Поливайнос, а с другой меня беспокоило отношение Алисы ко мне. Теперь, когда у меня появились волосы — неужели она перестанет любить меня? И что же меня все-таки привлекает в ней — ее отношение ко мне или настоящее чувство.
Не будь мое положение настолько щекотливым, я от души посмеялся бы над собой. Когда бы мог подумать, что когда-нибудь я не буду прыгать от радости, вызванной тем, что на моей голове опять полно волос, и что в меня влюбилась красивая девушка?