Лючия Смоленцева.
Я в бешенстве отбросила газеты. Меркая тварь! Он ведь в Италии еще? Отлично — тогда я его убью, но прежде, засуну ему в глотку его гнусный пасквиль и заставлю сожрать. И думаю, что ни один итальянский суд меня не осудит за это!
— А мне нравится — сказал Юрий — выходит, я одновременно женат на Лукренции Борджиа, Екатерине Медичи, каких-то древнеримских злодейках, а также Миледи Дюма во плоти и воскресшей Мата Хари, с кем еще этот шелкопер тебя сравнил? Галчонок, тебе никто не говорил, что ты очень красива в праведном гневе? Жалко, что тут фотографов нет.
Ты это всерьез?! Страсть к убийству, с утонченным садизмом — ладно, тут месье (или уже мистер) Фаньер близок к истине, окажись он сейчас передо мной! Но приписывать мне столь непристойные вещи, о которых порядочная синьорина и знать-то не должна — или я еще не вполне владею английским и что-то не так поняла? И он пишет, я этим занималась со всем личным составом Гарибальдийских бригад, советских "песцов", экипажем миноносца "Турбине", базы в Тобруке, а также, в Москве, лично с товарищем Сталиным и товарищем Берией! И в комментарии к фото, где я обнимаю своего отца на аэродроме — мерзкие намеки, что я испытываю к нему не только дочерние чувства?! У нас в деревне, за малую долю подобной лжи о приличной синьорине — ее отец, брат, жених имеют право убить клеветника!
— Чему тебя Анна учила? — покачал головой мой рыцарь — бегать, стрелять, прыгать с парашютом, и прочее, это конечно, хорошо, но мало. А мозги включать, в холодном режиме? В отличие от Фаньера — ну написал он откровенный бред…
А ты в этом сомневаешься? У меня никогда не было ни единого мужчины кроме тебя! О святая Лукренция, в этом я могу поклясться, и перед Господом, и перед портретом товарища Сталина. Если нет пока в коммунизме икон. Или Ленин тут больше подойдет — он вроде как канонизирован?
— Сядь! — приказал мне мой муж — и вспомни, курс Академии, предмет "пропаганда", о распространении слухов. И скажи, умно ли поступил Фаньер, разом вписав в причастные столько народа? Если и гарибальдийцы, и экипаж миноносца, и персонал авиабазы, кто там еще названы, и что все они поголовно — а в реальности, все они знают, что это ложь. А в Италии у каждого куча родни, друзей и знакомых. Сколько народа того же Фаньера у лечебницы караулили — узнали, приехали, без всякого оповещения в газетах? А теперь подумай, сколько людей будет абсолютно убеждено в твоей невиновности, и самым активным образом убеждать в этом остальных! И кто поверит Фаньеру, особенно после его обрезания, над чем вся Италия уже посмеялась? Что бы ты в Академии сказала, если бы кто-то такую курсовую работу предложил, как Фаньер сделал? Двойка с минусом — и то с натяжкой.