— У, изверг! — плача, говорит Ленька. — Дубина стоеросовая!
Присмиревший Гнедко покорно поворачивает обратно. Телега цела, и горючее не разлилось. Только гнилые перила лежат в воде.
Ленька входит в лужу и пытается поднять бочонок. Тяжело. Двести литров в бочонке. Ни за что не поднять! И Леньке хочется заплакать от большой обиды на себя и на лошадей. Стоит, наверно, трактор Насти, и сегодня утром все будут показывать на Леньку пальцами и говорить: «Гнать его надо из бригады! Только за воробьями гоняться и может! Весь сев сорвал!»
— Проклятая корова! — кричит Ленька на Гнедка и, не смахнув слезы, пытается подкатить бочонок к телеге.
— Кто-то там в грязи валяется, — слышит Ленька мужской голос.
Это люди идут в город по своим делам.
— Дяденьки! — кричит Ленька. — Помогите, дяденьки!
Но у «дяденек» чистые поддевки и сапоги с галошами — им вовсе не хочется пачкаться в грязи, и они идут мимо.
Липкий холодок пробегает по телу Леньки. Он выбегает на дорогу и, широко расставив руки, плачет:
— Помогите, дяденьки! Там ведь трактор стоит! Сев срывается! Ну что вам стоит? Я сам сапоги вам почищу!
Прохожих трое. Тот, что с тяжелым мешком на плече, грубо отталкивает Леньку левой рукой и говорит:
— Из-за тебя, раззява, еще на базар опоздаю.
И проходит мимо.
Но человек в красноармейской шинели хлопает Леньку по плечу и кивает спутнику, тоже чуть-чуть прихрамывающему на одну ногу:
— Давай поможем. Сердце, видать, у него болит за хлеб. Настоящий мужик!
— Спасибо вам, дяденьки, — говорит Ленька, когда бойцы, водрузив бочки на телегу, уходят своим путем.
На клетке Настеньки трактор делает последний заход.
Земля пахнет росой и клевером. Глянцевая и молодая, она четко отрезанными пластами тянется позади трактора и через месяц-два покроется высокой пшеницей. «Только бы горючего хватило», — думает Настенька и переезжает на соседнюю клетку.
Где-то теперь Вася? По ночам Настенька часто выходит в степь и смотрит на горы, на запад. Точно Вася может прийти в ночи, широкоплечий и шумный. Точно может сесть на трактор, подмигнуть ей и сказать: «Ну, ягодиночка! Еще, что ли, пару гектарчиков поднимем?»
Четок и добродушен ритм мотора. Как доброе, крепкое сердце, бьется пульс машины. Кажется, всю землю перепахать можно — не устанет. Настенька думает о Васе. А вдруг да не вернется?!
Лучше уж не думать об этом. Она постарается, чем сможет, ускорить возвращение Васи. Она будет пахать и за себя, и за него. Он тоже, наверное, будет воевать и за себя, и за нее.
Только хватило бы горючего!
Девушка трет виски. В моторе перебои. Она прислушивается. Нет. Ей это только показалось. По-прежнему четок ритм мотора. По-прежнему земля пахнет росой и клевером. Только бы отогнать дремоту, чтобы она не мешала видеть поворот, чтобы как можно меньше шло горючего и земля была бы вспахана вовремя.