. Действительно, 26 июня делегация, включавшая трех руководителей французской компартии, отправилась в Москву; участники делегации имели продолжительную беседу с Хрущевым и его коллегами. По возвращении представитель делегации представил отчет центральному комитету, который единогласно принял резолюцию, напечатанную на следующий день в «Правде» (от 8 июля; совершенно очевидно, что она была одобрена советским руководством). Эта резолюция способна привести в изумление — цель поездки делегации в Москву была окутана молчанием и о докладе Хрущева в ней не упоминалось!
Но зато всем членам французской компартии предлагалось заняться изучением резолюции центрального комитета компартии СССР (напечатанной 2 июля), в которой вся суть доклада на закрытом заседании была обескровлена>{29}.
Отношение китайской компартии к докладу на закрытом заседании до начала советско-китайских конфликтов было положительным и определенным; затем положение осложнилось.
Когда советское руководство решило предоставить компартиям, находящимся у власти, экземпляр доклада Хрущева на закрытом заседании, а также продемонстрировать «солидарность братских коммунистических партий» в борьбе с «культом личности», китайская компартия была первой, на которую ссылалась советская печать. Так, 7 апреля «Правда» полностью перепечатала текст, появившийся два дня назад в китайской газете «Народный ежедневник» («Женьминь Жибао»), который, как сообщалось в газете, «был составлен после дискуссии на заседании центрального бюро». Этот текст был напечатан под заголовком «Об историческом опыте диктатуры пролетариата». Кремлевские вожди прибегли к этой уловке с тем, чтобы нанести еще один удар по Сталину, воспользовавшись для этого документом «братской партии», наиболее престижной компартии в мире, после советской, перепечатывая китайские инвективы против «культа личности».
Эта статья, «Об историческом опыте диктатуры пролетариата», всецело удовлетворила советское руководство (и в первую очередь Хрущева): «Двадцатый съезд коммунистической партии Советского Союза с предельной остротой разоблачил „культ личности“, — говорилось в этой статье, — который распространялся в советской жизни в течение долгого периода, привел к многочисленным ошибкам в хозяйстве, повлек за собой печальные последствия. Мужественная самокритика прошлых заблуждений свидетельствует о принципиальном духе внутри коммунистической партии СССР и о непобедимой жизненной силе марксизма-ленинизма…»>{30}
Опубликование доклада на закрытом заседании в июне вызвало глубокое волнение среди коммунистических западных партий и травмировало многих членов партии. Но оно, как кажется, совершенно не взволновало китайскую компартию, которая продолжала воздавать бесчисленные хвалы двадцатому съезду компартии Советского Союза. На восьмом съезде китайской компартии, собравшемся в сентябре, основной докладчик Лю Шаоцы не скупился на похвалы по адресу двадцатого съезда, и сам Мао Цзедун в своей краткой вступительной речи приветствовал это историческое событие, каким был двадцатый съезд, в то время как Микоян, глава советской делегации на съезде, отмечал «… глубокое понимание и поддержку великой коммунистической партии Китая» решений, принятых на двадцатом съезде