и свином гриппе, не возникало опасности, что какой-нибудь петух прокукарекает о давно забытых скандалах.
Клуфтингер изучил уже полпапки документов, но удовлетворения от полученной информации не испытывал. Он уже в деталях знал, как и почему оба фигуранта сбились с млечного пути, но так и не отыскал главного: почему их дорожки разошлись?
Клуфтингер принялся листать дальше. Конкретного ответа он не получил, но, судя по всему, они поцапались из-за своих исследований. Он закрыл папку и посмотрел на часы: без четверти двенадцать. Даже не заметил, как пролетело время. Да, чтиво оказалось занимательным, хотя обычно его не слишком увлекали архивные изыскания.
Он, кряхтя, поднялся, потянулся, размял ноги и пошел заглянуть в кабинет, где Майер, Штробль и Хефеле корпели, зарывшись в горы папок, книг, бумаг и бумажек. Клуфтингер едва удержался от вопроса, готового сорваться с языка: видят ли еще они за деревьями лес? Вместо этого деловито осведомился:
— Нашли что-нибудь?
— Хорошо, что ты зашел. Нашли. Кое-что и в самом деле интересное. — Штробль протянул ему пару листов.
Комиссар мгновенно распознал в них выписки из счетов и оживился:
— Не томи, в чем тут дело?
— Лутценберг проявил себя очень аккуратным малым, по крайней мере в отношении финансов. Он подшивал все свои выписки. Обычные движения денежных средств на счетах, которых мы обнаруживаем все больше. — Штробль повел пальцем по строкам. — Жалованье, квартплата, телефон, снятие через терминал, кредитные карты и прочее. А вот теперь главное: за последние шесть месяцев он вносил деньги наличными. И всегда вполне божеские суммы. Смотри! От пятисот до четырнадцати тысяч евро. Здесь бросаются в глаза три факта. Во-первых, до этого он ни разу не делал взносов наличными, мы проверили. Во-вторых, все не превышают пятнадцати тысяч, то есть останавливаются у границы, когда по закону об отмывании денег банк должен сообщать о платеже. И в-третьих, сложи-ка все эти суммы… — Штробль многозначительно переглянулся с коллегами, которые вместе с ним прорабатывали финансовые документы, — за эти шесть месяцев набежала кругленькая сумма в сто тысяч евро!
Клуфтингер присвистнул.
— Что же вы мне раньше не сказали?
— Ты же просил тебя не беспокоить. — В голосе Штробля послышались нотки обиды.
Клуфтингер поднял глаза и заметил, что вся троица ожидала от него большего восторга, поэтому поспешно добавил:
— Хорошая работа, ребята. Просто отличная!
Их физиономии тут же просветлели.
— И что теперь? — спросил Майер.
Комиссар поднял взор к потолку и с небольшой заминкой ответил: