— Сухое молоко.
Коллеги переглянулись: сухое молоко? Впрочем, в этом был явный смысл, если принять во внимание молоковоз и его маршрут на молокозавод. Только Майер казался разочарованным: он явно рассчитывал, что они накрыли наркоторговцев и крупную партию наркотиков с ними.
Клуфтингер снова приблизился к Ботценхарду:
— Не хотите ли все-таки объяснить, чего ради вы возитесь здесь с молочным порошком темной ночью? Ну?
Ботценхард повесил голову — явный признак внутренней борьбы, — потом резко поднял и посмотрел комиссару в лицо:
— Я…
— Захлопни пасть! — гавкнул верзила. Похоже, он был здесь главным.
И Ботценхард захлопнул.
— Ладно, как хотите. — Клуфтингер повернулся к униформированным полицейским: — Забирайте. Мне эти голубчики больше не нужны. Одна машина пусть останется здесь, на случай если объявится кто-нибудь еще.
Полицейские вывели задержанных. Хефеле тоже поехал в президиум, чтобы сразу приступить к допросам. Двое сотрудников заняли позиции во дворе. В сарае после столь бурных событий воцарилась тишина.
— Дернешься — пристрелю! Каково, а? — Штробль восхищенно посмотрел на Майера.
Майер в поисках защиты повернулся к комиссару. Тот остановил Штробля:
— Оставь Рихарда. Нас всех понесло. Нервы были на пределе. — А потом обратился к Майеру: — Все-таки хорошо, что ты носишь оружие не каждый день!
Все рассмеялись.
Остаток ночи протекал спокойно. Никто больше не появился, да это и было маловероятно. Клуфтингер даже ухитрился вздремнуть. Между тем время близилось к шести.
— Пора, — похлопал он по плечу Штробля и спросил Майера: — Что делать, понял?
Тот молча кивнул.
— Ладно, тогда до скорого, — попрощался Клуфтингер.
— Будет хоть одна царапина, пристрелю! — с этими словами Штробль сунул Майеру ключи от своей машины и загоготал.
Не дожидаясь реакции товарища, он залез в кабину молоковоза, к комиссару, который уже ждал его за рулем.
Клуфтингер повернул ключ зажигания и, не найдя себе лучшего напутствия, провозгласил:
— Что ж, пора подоить эту корову.
Штробль покосился на шефа, но промолчал.
— Слушай, тебя здесь каждая собака знает, — уважительно отозвался Штробль, когда очередной крестьянин на тракторе, которого они обгоняли, весело помахал им рукой.
Клуфтингер с удовольствием принял бы комплимент, да врожденное чувство справедливости не позволяло.
— Похоже, развозчику молока по должности полагаются приветы.
— Как думаешь, что это за история с сухим молоком? — после нескольких минут молчания задумчиво спросил Штробль.
— Наверное, «молочными деньгами» хотели подзаработать детишкам на молочишко, — ответил комиссар.