— Отчего же? В лесу полно диетической еды. Сходите хотя бы к Кривой сосне. Там, говорят, зайцев развелось немерено. Только особо не увлекайтесь: один заяц в два дня. Заодно разомнетесь, побегаете за ними. Физическая нагрузка полезна при ожирении.
— Спасибо, доктор, прямо сейчас и пойду.
Филин осуждающе повертел головой, видя, как брюхо лисы волочится по траве.
— И, голубушка, забудьте про бройлеров. Они — яд!
— Пан Фил! — перед ним тут же появилась висящая вниз головой летучая мышь. — А мне за вредность чего-нибудь полагается? Я тут пью всякую кровь, в том числе с ядом, поэтому было бы справедливо получать надбавку за вредность.
— Вы хотите, чтобы я прикрыл лабораторию? — повел бровью филин. Его возмутила предприимчивость мышки. Только что она рыдала, что ей жизненно необходима кровь, а как получила свое, тут же возжелала большего. Ох уж эти животные. Совсем как люди. — Я легко расторгну наш договор. И прошу заметить, дорогая пани Десмод, что я не сижу на диете. И когда голоден, мне все равно, чем питалась мышь. Пусть даже летучая.
Пани Десмод хлюпнула носом.
— Когда ожидается следующий прием? — поинтересовалась она, предварительно отлетев от филина подальше.
— Когда меня опять будет мучить бессонница, — зевнул пан Фил и взлетел в свое дупло.
— Дорогой, ты опять играл в доктора? — сонным голосом спросила его супруга, открыв всего один глаз.
«Вся наша жизнь игра!» — негромко пропел пан Фил, вспоминая, что большую часть жизни провел на телевидении, выступая символом мудрости в передаче «Что? Где? Когда?».
Пенсия в Грижском лесу была бы скучна без игры в «Психо».
— Только оперативное вмешательство, — заключил пан Фил, приложив голову к животу пациента.
— Эх, зря я съел и бабушку, и панночку Красный чепчик! Можно было обойтись одной бабушкой, — между тем упрекал себя пан Серый.
Филин отличался острым слухом, впрочем, как и пан Серый, поэтому понял, почему волк жалеет, что съел внучку: панночка Красный чепчик обладала особо зычным голосом. Филин всякий раз вздрагивал, когда она шла по лесу и пела. Вот и теперь она, не в пример молчаливой бабушке, голосила песню соотечественника пана Левандовского.
«Таганка, я твой бессменный арестант,
Погибли юность и талант в твоих стенах».
— И так второй день, — поморщился волк. Его поджатые уши ясно говорили о том, что он стоит на краю: еще чуть-чуть и пану Серому понадобится помощь не только хирурга, но и психотерапевта. — Умоляю вас, сделайте что-нибудь!
— Готовьте больного к операции, — скомандовал доктор пани Рудой и пани Десмод.