– Щенок! – не хуже лютого хищника зарычал Гербед, и в то же мгновение пустил в землянина ленту, состоящую из оранжевого пламени, в котором плясали багровые искры. Заклинание, которого Костя совсем не ожидал, бессильно разбилось о его панцирь на сотни брызг. Кресло немедленно вспыхнуло и тут же развалилось, от плаща остались несколько тлеющих черных лоскутков, застежка каплей расплавленного металла растеклась на полу. Рефд только чудом не пострадал – заклинание не било по площадям, а остатки поразили лишь то, что находилось в десяти-двадцати сантиметрах от тела землянина.
Графского мага несколько шокировало, что его удар не достиг цели. По крайней мере, он на пару мгновений застыл, в удивлении смотря на невредимого парня, рухнувшего на пол, в кучку углей. Этого времени Косте хватило, чтобы надеть шлем и выхватить меч. Успел встать на одно колено, поочередно направляя оружие на противников, и в этот момент раздался холодный – куда там всем айсбергам мира!.. – голос графини Чемтэр:
– Остановитесь! А вы, сэр Марг, объяснитесь немедленно! Если это такое странное предложение руки и сердца, то оно крайне неуместно и опасно, как вы только что смогли убедиться, – отчеканила женщина. – У вас будет всего одна попытка, после чего вы умрете, если она окажется неудачной!
– Прошу прощения, леди. – Костя поднялся с пола, приложил ладонь к левой стороне груди и слегка поклонился. – Насчет руки и сердца вы несколько поторопились с… э-э, догадкой. Я слишком молод, чтобы в таком возрасте связать свою жизнь с женщиной, пусть и самой прекрасной в целом мире.
– В таком случае я вас не понимаю, сэр Марг… – тем же холодным голосом произнесла графиня, а в ее глазах землянин увидел тень недоумения. – Объяснитесь, пожалуйста! Ну же, время идет…
– Хм… в общем, ваше сиятельство… прошу вас усыновить меня по всем правилам – с титулом, с обретением наследства как старшим сыном, и прочее, и прочее, – сказал Костя, после чего еще раз поклонился, вернул меч в ножны и с помощью Рефда перетащил на свое прежнее место новое кресло, в которое и уселся. Все это время окружающие хранили молчание. Наконец, когда баронет замер в кресле, тишину нарушил голос Гербеда, дрожащий от ярости:
– Молокосос решил так пошутить?! Это еще более неслыханная наглость, чем предложение о помолвке!
– Моя госпожа, этот простолюдин, лишь по воле милосердных богов поднявшийся из навоза, сошел с ума! Ваше состояние он уже считает своим наследством! Это уму непостижимо! – вторил ему Уварн. – Позвольте, я…
– Постойте, господа, дайте высказаться нашему гостю. Вдруг мы не знаем что-то очень важное? – уже спокойным голосом произнесла графиня и с интересом посмотрела на землянина. Недавняя вспышка ярости быстро ушла, сменившись интересом и даже пониманием в ее взгляде: словно леди Аглая уже догадалась, что́ сейчас она и ее спутники услышат от гостя.