Эта рука шарила по столу, пытаясь сгрести и спрятать гору банкнот — американских долларов, которые теперь пропитывались его кровью.
— Бейрут взят. Повторяю — Бейрут взят, — доложил Джегер Наровой. — Все враги сняты, но проверь вторую комнату справа — с телевизором. Там трое. Убедись, что все готовы.
— Ясно. Вхожу в коридор.
— Когда закончишь, присмотри за входом. На тот случай, если мы кого-то упустили либо они вызвали подкрепление.
Джегер прицелился в два лица, смотревшие на него широко раскрытыми от шока и страха глазами. Продолжая удерживать одной рукой «Винторез», с указательным пальцем на спусковом крючке, он сунул вторую руку в задний карман брюк и выхватил пистолет. Затем отпустил винтовку, повисшую на ремне у него на шее, и прицелился уже из П-228. Для осуществления плана ему нужна была одна свободная рука.
Из другого кармана он извлек крошечное черное прямоугольное устройство. Это была профессиональная видеокамера «Шпион» — очень маленькое, сверхкомпактное, элементарное в обращении видеозаписывающее устройство. Джегер положил камеру на стол и нарочито медленно включил кнопку записи. Как и большинство ливанских бизнесменов, дилер наверняка вполне сносно говорил по-английски.
Джегер улыбнулся, но разглядеть его черты и мимику за маской-чулком было невозможно.
— Ваш выход, джентльмены. Ответите на все мои вопросы, тогда, возможно, я сохраню вам жизнь. И держите руки на столе, так я смогу любоваться тем, как из них льется кровь.
Толстый ливанец изумленно покачал головой. В его остекленевших от шока глазах плескалась боль. Все же Джегер видел, что ему не удалось окончательно сломить его дух сопротивления — надменную убежденность в неуязвимости своего высокого статуса.
— Бога ради, что это значит? — выдавил он вопрос сквозь сцепленные от боли зубы. Он говорил на ломаном английском, и его произношение оставляло желать лучшего, но понять ливанца было нетрудно. — Кто ты такой, черт бы тебя побрал?
— Кто я? — оскалился Джегер. — Я твой самый страшный сон. Я твой судья, твои присяжные и, вполне вероятно, твой палач. Видите ли, мистер Жорж Ханна, именно я буду решать, жить вам или умереть.
Отчасти Джегер блефовал, намереваясь вселить во врагов непреодолимый ужас. Но одновременно его пожирала изнутри свирепая ярость на то, что сделали эти люди, на ту резню, которую они устроили в этих местах.
— Ты знаешь, как меня зовут? — выкатил глаза ливанский дилер. — Ты сошел с ума? Мои люди. Моя охрана. Думаешь, они позволят тебе выйти отсюда живым?
— Трупы редко оказывают сопротивление. Так что начинай говорить, если не хочешь составить им компанию.