— Не надо мне светить, дружок! Я и так все вижу.
— А я и не свечу! Я кошку ищу…
— А кто мне светит?
— Луна.
— А-а, значит, ты луна?
— Да, может быть, и так!
И действительно, на улице светила луна. Девушка стояла выпрямившись у двери и смотрела на меня враждебно. Свечка была погашена.
— Знаешь, — сказала вдруг она, — я ее нарочно прогнала…
— Кого?
— Да ту… Разведенную… Не нужна она мне в доме… Она этого не заслуживает… С какой стати ее приглашать?.. Я так ей прямо и сказала!
Меня кинуло в дрожь от ее слов.
— Твое дело, — сказал я.
— И твое, — бросила она, скрываясь за дверью, — и твое! Не только мое!..
Я долго искал дверь, но, поскольку был пьян, никак не мог ее найти. А девушка стояла за дверью и что-то кричала мне, но я не разбирал слов. Мне стало обидно, особенно тогда, когда она, распахнув дверь, крикнула «ку-ку» и сделала «нос».
— Ты зачем погасила свечку? — расшумелся я. — И тебе не стыдно?
Она бросила свечу мне под ноги и убежала наверх по деревянной лестнице…
Слава богу, пресловутая утка была наконец съедена. Больше о ней не будет разговора… Но эта девчонка… Что ей от меня надо? За что она меня ненавидит?
Я шел не очень твердым шагом по улице, пытаясь проанализировать положение, в которое попал. До моей квартиры было далеко. Надо было пройти через центр, потом повернуть к реке, затем перейти мост, и лишь тогда я оказался бы у дома Лачки. И я отправился в этот долгий и трудный путь.
Я шел, шел и неожиданно очутился перед ведомственной гостиницей. Убежденный, что это моя квартира, я ударом ноги открыл дверь и быстро поднялся по лестнице. Как всегда, здесь воняло брынзой. Но брынзой пахло и у Лачки, поэтому меня этот запах не остановил. На втором этаже подошел к своей комнате. Толкнул дверь, но она была закрыта. Нажал еще раз на ручку и услышал, как зашлепали босые ноги по голым доскам пола. Я крикнул, чтобы мне открыли. Дверь открылась, и я увидел перед собой полуголую фигуру в белых трусах. Четко выступали на боках ребра, позвоночник был согнут наподобие вопросительного знака. Это был Евгений Масларский, и я разозлился еще больше.
— Значит, это ты влез в мою комнату? — начал я кричать.
Он, побледнев, молчал.
— Ну говори же! — сказал я и толкнул его в грудь. Он икнул и свалился на пол. Я не ожидал, что он рухнет так быстро, и изумился его хлипкости. Потом подумал, что он притворяется, и поэтому, наступив ему ногой на спину, сказал, что он подлец. Он начал кричать и разбудил соседей. Из комнат повыскакивали люди, все в белых трусах и майках, и оттащили меня в сторону. Масларский поднялся и начал отряхивать с себя пыль и приставший сор. Я кричал, что сотру его в порошок за то, что он занял мою комнату, но соседи держали меня, и я не мог до него дотянуться. Потом меня куда-то повели.