. Ее младшая сестра постоянно пишет нам, чтоб мы приехали в гости, а не гордились своим столичным житьем, потому что социализм строится в стране повсюду и даже в монастырях.
— Хорошо, — сказал я. — В таком случае давай им напишем.
— Вот ты сядь да напиши, письма — это ведь по твоей части.
И действительно, сел я после работы на почте и написал письмецо, в котором спрашивал о здоровье свояка и его жены, о климатических условиях в монастыре и о многом другом, стараясь не заводить разговора о каком-либо отдыхе. И представьте себе, через четыре дня пришел ответ, отстуканный на пишущей машинке, поскольку свояк работал в бухгалтерии монастыря, где имелись счетные и всякие другие машинки.
«Черешня, — писал он мне, — в наших краях уже скоро созреет. Нужно всего деньков десять до ее созревания, говорю, солнечных деньков десять, каких у нас хоть отбавляй, и она будет готова к употреблению. О черешне мы вам сообщим дополнительно».
И правда, дней через десять мы получили его второе письмо, тоже отпечатанное на машинке, только уже с красной лентой.
«Здесь, — писал свояк, — в нашем краю, приятно, весело, куда ни глянь — зелень; выйдешь из города, посмотришь на зеленеющие поля, виноградники, фруктовые сады. Аромат цветущей акации разносится по всей округе. А на акации уже жужжат пчелки и с присущим им трудолюбием торопятся собрать ароматный и чистый мед. Смотрит человек на все это, и становится ему легко, весело, отдыхает он от своих трудовых будней».
— Да, — сказал я жене, — ты права. Край там действительно солнечный и полезный для здоровья. Как только Иван закончит учебный год, немедленно уедете. А потом, может быть, и я подъеду деньков на десять, если получу отпуск.
— А почему только на десять? — удивилась жена.
— Чтоб не доставлять лишних хлопот Еленке, — сказал я.
Жена моя только руками всплеснула:
— Да они умирают по нашему Ивану! Своих-то нет!
— Ты права, — согласился я, и мы, поговорив еще минут десять, окончательно решили отправить Ивана, конечно вместе с его матерью, в Дряновский монастырь сразу же, как только кончится учебный год, чтоб не терять ни одного дня летних каникул. В дополнительных письмах мы договорились об их приезде, а я написал еще, что, может быть, и сам загляну к ним попозже и пробуду там, чтоб не быть им в тягость, не больше десяти дней. К этому я прибавил, уже в другом письме, что мы, конечно, привезем соответствующие продукты и необходимые для продолжительного проживания летом вещи, чтоб чувствовать себя удобнее независимо от их гостеприимства. Кроме того, мы пригласили и их к себе, если пожелают, в гости, чтобы и они в свою очередь побывали у нас, когда им будет удобно. Мы, разумеется, будем им всегда рады, хотя и живем в полуподвале, где поселились еще до Девятого сентября. Этим мы, конечно, намекнули, что им лучше бы не приезжать, поскольку жилищные условия у нас плохие из-за отсутствия солнца и многого другого. Но свояк, уловивший, по всей видимости, наши намеки, ответил немедленно, и опять красными буквами: