— Прости, брат, что скомпрометировал тебя…
— Да что ты, брось! — начал я преувеличенно бодро, следя взглядом за Иваном Г. Ивановым. На самом выходе из сквера он посмотрел на свои часы и машинально сунул их в карман.
— Тебя засекли! — сказал Зафиров и встал.
— Нельзя так говорить о хорошем товарище! — возмутился я и тоже встал.
— Ошибаешься, брат…
— И он против мясокомбината?
— Сказал, что там дело имеют с продуктами, а эта работа, мол, не по мне!
— Очень интересно…
Мы шли медленно, расстроенные этой неожиданной встречей. Потом расстались, пожелав друг другу всего самого доброго, хотя и не были уверены в нем. Меня как будто окунули в котел с кипятком, поэтому, когда я вошел в почтовое отделение, коллеги спросили меня, не из бани ли я.
— Да! — ответил я им.
Притащился я домой, подавленный всем пережитым, и обо всем рассказал жене. Она, однако, не обратила никакого внимания на мои личные страдания, которые распинали меня как на кресте, а занялась сразу мясокомбинатом, начав расспрашивать о разных полуфабрикатах и колбасах, Я сказал ей, что там делают не только всякие колбасы, ветчину, но и различные другие виды мясных продуктов для внутреннего и внешнего рынка. Зрачки ее расширились.
— Слушай, Драган, там твое место! — загорелась она. — Если хочешь, я поговорю с товарищем Мичевым, которому я нравилась еще до Девятого сентября, когда мы посещали его в тюрьме. Ты же помнишь?
— Как не помнить?
— Так в чем же дело? До каких пор ты будешь мотаться со своей сумкой?
— Радка!
— Подумай, наконец, о своей семье, — продолжала она. — Ты только посмотри, как исхудал твой сын от недоедания…
— Все мальчишки худеют в переходном возрасте, — сказал я.
Она, однако, словно не слыша моих слов, продолжала говорить и еще настойчивее доказывать мне, что мы все реже видим мясо в нашем доме и что это мешает расти нашему Ивану. Совсем, мол, парень побелел… И пошла, и пошла… Конечно, она все несколько преувеличила, потому что Иван уже был выше меня на несколько сантиметров и мои ботинки, которые он донашивал, становились ему тесными, не говоря уже о рубашках и другой моей старой одежде, которую он тоже донашивал… Да, рос он так буйно, что скоро должен был начаться обратный процесс — мне донашивать его одежку, а не ему мою, как это было до сих пор… Что-то кровожадное замечал я в глазах у жены, когда она заговаривала о мясе и разных мясных изделиях. Возвращаясь из мясной лавки, она всегда была в приподнятом настроении, будто выпила спиртного. А когда резала в кухне купленное мясо, всегда скрипела зубами, будто старалась помочь ножу, который никогда не был достаточно острым… Я отверг аргументы жены о росте нашего Ивана и не принял ее предложения, потому что не хотел мешать товарищу, попавшему в беду.