— Дело того требует, Петр Игнатьевич, — развел руками Бритвин. — Мы, нейрохирурги, свое сделали и передаем вас в следующую инстанцию. Простите за канцелярский оборот. Да вы не волнуйтесь, прощанье наше носит предварительный характер. Я навещать вас непременно буду, наблюдать, осматривать. Тут ведь рядом.
— Ну, если так…
— Только так. А вообще, я рад за вас. Все обошлось, я думаю. — Бритвин постучал костяшками пальцев по тумбочке. — Собираюсь даже статью в журнал написать. О нас с вами.
— Что ж, и я за вас рад. Видите, сколько у нас общей радости! Нам с вами прямо и расставаться-то грех.
Бритвин смотрел на Беляева, чувствуя, что и в самом деле успел сблизиться с этим человеком. И все, что было в нем внешним, формальным, в общем-то: привычно-властное выражение лица, упорная твердость светлых глаз, напористый, начальственный голос, все это под взглядом Бритвина отодвигалось в сторону, переставало иметь значение, и он видел перед собой просто пожилого, очень усталого, измученного болезнью человека. Он подумал, что так, может быть, видят людей лишь их близкие, отец, мать, жена, да и то не всегда, а в редкие, интимные минуты. Дано такое бывает и врачу, и тоже не часто, и это очень меняет отношение к больному и лечить его становится не легче, а трудней. Больше ответственности, неуверенности, сомнений…
— Павел Петрович, хоть прощание у нас и предварительное, как вы выразились, но все-таки прощание, — сказал Беляев со странным, так не свойственным ему оттенком смущения в голосе. — Поэтому позвольте мне сделать вам маленькое предложение. Может быть, я помочь вам чем-нибудь могу?
— То есть?.. — поднял Бритвин брови.
— Ну, мало ли бывает проблем? Жилье, телефон, дачи вот теперь в моде… Понятное же дело, что объяснять! — Беляев, словно сердясь, нахмурил брови и посмотрел на Бритвина в упор. — Я ведь начальник немалый, знаете ли, а поэтому — чем могу…
— Нет, — сказал Бритвин сухо. — Спасибо, не стоит.
— Нет, так нет. — Беляев помолчал, передохнул шумно и улыбнулся. — Понимаете, и не хотел этого говорить, а пришлось. В долгу, понимаете, оставаться не люблю, а ведь долг ого какой!
— Нет, — сказал Бритвин. — Это я выполнил свой долг, только и всего. До свидания, навещу вас на днях.
И вновь, как недавно после разговора со Смоковниковым, Бритвин удивился самому себе. На этот раз тому, как уверенно, не колеблясь, он ответил отказом на предложение Беляева. Ведь принимал же он раньше некоторые услуги от своих влиятельных пациентов, что там греха таить. Так почему же теперь отказался? Почему не попросил принять его в пайщики гаражного кооператива, который строил завод Беляева недалеко от его дома? И дело-то пустяковое, тому пришлось бы только трубку телефонную снять. Может, та минута, когда он почувствовал обыкновенную, теплую, человеческую близость к Беляеву, ему помешала?