– Еще раз меня разбудишь – шприц тебе в задницу! – пообещал он.
– Заткнись ты, надзирала! – опять крикнули из другой камеры.
– Сам заткнись! – рявкнул Чарли.
Узник вскарабкался на табурет. Он смотрел в окошко. Смотрел на падающий дождь.
– Где это я?
Мак и священник остановились возле камеры. Мак махнул Чарли, тот нажал кнопку на пульте, и зарешеченная дверь отодвинулась.
– Входите, святой отец, – сказал Мак.
Священник вошел. Он был невысоким и полным, с красным лицом и доброй улыбкой.
– Святой отец, вас не затруднит передать мне поднос? – спросил Мак.
Священник молча кивнул, взял поднос и подал надзирателю.
– Благодарю, святой отец.
– Не стоит благодарности.
Дверь снова закрылась. Мак не уходил.
– Если он опять начнет хулиганить, крикните нам.
– Уверен, что не начнет, – сказал отец Шейн и улыбнулся узнику.
Тот стоял, подпирая стену, и ждал, когда уйдет Мак.
Мак продолжал стоять у двери.
– Держи себя в руках, Райли, – велел он узнику и только тогда отошел.
Отец Шейн невольно вздрогнул, увидев шагнувшего к нему узника.
– Прошу вас, сын мой… – начал священник.
– Не бойтесь, я не собираюсь на вас нападать, – сказал узник. – Выслушайте меня, святой отец.
– Давайте вначале сядем и успокоимся, – предложил отец Шейн.
– Что? Да, разумеется. Вы правы.
Узник сел на койку. Священник приблизился с табуретом в руках и осторожно опустил его на пол напротив узника.
– Выслушайте меня, – начал узник.
Отец Шейн предостерегающе поднял палец. Достав из сутаны большой белый носовой платок, тщательно вытер поверхность табурета. Узник беспокойно перебирал руками.
– Ради бога… – умоляюще начал узник.
– Да, – улыбнулся священник. – Именно ради Него.
Отец Шейн опустился на табурет. Там поместилась лишь средняя часть грузного тела; все остальное просто свисало по краям.
– Итак, – ободряюще произнес священник.
Узник закусил нижнюю губу.
– Выслушайте меня, – сказал он через несколько секунд.
– Да, Джон.
– Меня не Джоном зовут, – раздраженно бросил узник.
Священник недоуменно глядел на него.
– Но… – начал было он.
– Мое настоящее имя Филип Джонсон.
На мгновение священник оторопел, затем печально улыбнулся:
– Зачем вы сопротивляетесь, сын мой? Почему бы вам…
– Говорю вам: меня зовут Филип Джонсон. Вы будете слушать или нет?
– Но сын мой…
– Да или нет?
Отец Шейн в тревоге отпрянул.
– Вы когда-нибудь заткнете глотку этому недомерку? – медленно и громко спросили из соседней камеры.
Послышались шаги.
– Пожалуйста, не уходите! – взмолился узник.
– Останусь, если вы пообещаете говорить тихо и не тревожить покой других несчастных душ.
Возле двери появился Мак.