– Да, что это означает? Ты никогда не говорил на иностранных языках.
– Я знаю, – ответил он, не донеся тост до открытого рта. – А что… что это за язык?
– По-м-моему, з-звучит как французский.
– Французский? Но я не знаю французского.
Она отхлебнула еще кофе и слабым голосом произнесла:
– Теперь знаешь.
Он опустил глаза на скатерть и пробормотал:
– Le diable s’en méle[26].
– Что, Фред? – спросила она, повысив голос.
Он испуганно посмотрел на нее:
– Я сказал, что здесь замешан дьявол.
– Фред, ты…
Она села прямо и глубоко вздохнула:
– Фред, не богохульствуй. У этого должно быть разумное объяснение.
Ответа не последовало.
– Фред, разве не так?
– Конечно, Ева. Конечно. Но…
– Никаких «но»! – заявила она и торопливо продолжила, словно боялась остановиться: – Так какое может быть разумное объяснение тому, что ты заговорил по-французски ни с того ни с сего?
Она сжала тонкие пальцы, а он неуверенно покачал головой.
– Ну хорошо. – Ева замолчала, обдумывая, что сказать дальше. – Давай разберемся.
Они молча посмотрели друг на друга.
– Скажи что-нибудь, – попросила Ева. – Давай… – Она опять остановилась, подыскивая слова. – Давай посмотрим, что у нас…
Ее голос затих.
– Что-нибудь сказать?
– Да, попробуй.
– Un gémissement se fit entendre. Les dogues se mettent à aboyer. Ces gants me vont bien. Il va sur les quinze ans…[27]
– Фред!
– Il fit fabriquer une exacte représentation du monster[28].
– Фред, остановись!
Он замолчал и растерянно посмотрел на нее.
– Что… что ты сейчас сказал, Фред?
– Я сказал: «Послышался стон. Залаяли собаки. Эти перчатки мне подходят. Ему скоро исполнится пятнадцать лет и…»
– Что?
– И он сделал точную копию чудовища. Sans même l’entamer.
– Фред?
– Без единой царапины, – с несчастным видом добавил он.
В этот ранний час в кампусе было тихо. По расписанию занятий в семь тридцать начиналась только лекция по экономике, да и то в Белом кампусе. А здесь, в Красном, не было слышно ни звука. Через какой-нибудь час дорожки заполнит говорливая, смеющаяся, топочущая орда студентов, но пока здесь было спокойно.
Куда менее спокойный Фред Элдерман брел вдоль восточной стены кампуса к административному зданию. Оставив обеспокоенную Еву дома, он пытался по дороге на работу во всем разобраться.
Что с ним случилось? Как долго это уже продолжается?
«C’ est une heure»[29], – подсказал его внутренний голос.
Фред сердито покачал головой. Это было ужасно. Он отчаянно пытался понять, как это могло случиться, но ничего не мог придумать. Это какая-то бессмыслица. Ему было пятьдесят девять лет, он служил уборщиком в университете, не имел никакого образования, о котором стоило бы упомянуть, и жил самой обычной, тихой жизнью. Пока однажды утром не проснулся со способностью бегло изъясняться на французском языке.