— Нет, товарищ Ковчегов, не очень чтоб далеко. Оттуда, где мы с вами повстречались, километров шесть, а отсюда — восемь, ну восемь с гаком.
— Опоздал на поезд! Четверть десятого.
— Так на поезд вы все равно опоздали. Он, небось, часов в семь отходит.
— В десять пять отходит.
Помолчали. Тимошка пробормотал, что если пошибче бежать, то еще, может, поспели бы. Но инженер только засопел в ответ:
— Где дорога на Пичужки?
Мы сказали, что эта дорога ведет в Пичужки.
Ковчегов сунул руки в карманы пальто.
— Бе-зо-бразие! — прогудел он, уставившись очками в землю. — Безобразие! Издевательство над пожилым человеком. — И, повернувшись, он побрел от нас в сторону Пичужек, шаркая ногами по земле.
С минуту мы смотрели ему вслед. У всех были грустные лица. Тимошка то сдвигал на затылок кепку, то натягивал ее на лоб. Оська задумчиво постукивал ногтем большого пальца по зубам. Вдруг он весь напружился, посмотрел на нас, открыл было рот, закрыл его, пригнулся и, словно бегун на короткую дистанцию, помчался за удаляющимся инженером.
Долго мы напрягали глаза и вслух гадали, о чем говорит наш председатель с Ковчеговым. Наконец все увидели, что Оська идет обратно, и идет не один: за ним следует инженер.
Никогда я не видел у Оськи такой веселой физиономии.
— Вот и всё! Я все уладил. Товарищ Ковчегов поедет с нами на плотах и приедет в город раньше, чем с завтрашним поездом.
Все пришли в восторг. Все хвалили председателя. Только одни инженер был угрюм.
— Гм! Что, собственно, за плоты? Сомнительно, знаете ли, чтобы на них быстрей.
Мы хором стали расхваливать плоты и уверяли инженера, что в один миг домчимся на них до города, словно это были не плоты, а скоростные глиссеры. Инженер подумал и пробормотал, что «пожалуй, больше ничего не остается».
Тимошка и Андрей побежали вперед — разводить костер, а мы, окружив товарища Ковчегова, словно свита сказочного принца, повели его на стоянку. Всю дорогу Яшка накручивал ручку своего прожектора, свети им под ноги инженеру.
У костра товарищ Ковчегов очень внимательно осмотрел приготовленную для него постель и только после этого сел на нее. Мы ухаживали за ним изо всех сил: Тимошка налил из котелка в кружку горячего чая, Андрей обтер и положил на газету перед инженером с десяток печеных картофелин, я добавил пару свежих огурцов. Товарищ Ковчегов извлек из кармана сверток, развернул три бутерброда с маслом, один из них взял себе, а два протянул Оське:
— Угощайтесь. Делитесь. Чем могу.
Мы поблагодарили и отказались. Поужинав, товарищ Ковчегов снял шляпу, подстелил под голову кашне и лег спитой к огню.