— Иди уже, — снова развернул ее спиной к себе Люк и легонько подтолкнул. — Я здесь подожду.
Кажется, у нее получилось его разозлить. Впрочем, сама она тоже злилась, а еще трусила перед входом в палату.
Мама показалась Лине такой бледной и уязвимой, что из глаз сразу же брызнули слезы, как она не пыталась их сдержать. От родной натруженной руки тянулась к капельнице тонкая трубочка. А с изможденного лица на нее смотрели грустные глаза. Катя стояла возле окна, а Егор сидел возле кровати на табурете.
— Не плачь, доча, — слабым голосом проговорила мама и даже попыталась улыбнуться. — Врачи говорят, что поправлюсь. Микроинфаркт — это еще не конец жизни.
— Не буду плакать, — приблизилась Лина к кровати и поцеловала маму в щеку. — Сейчас вот только чуть-чуть пореву и перестану.
Она взяла маму за здоровую руку и принялась согревать в своих, немного стыдясь своих чувств, ведь кроме мамы в палате лежала еще женщина, тоже под капельницей, поглядывающая на них с любопытством и недовольством.
— Как ты себя чувствуешь? — шепотом спросила Лина.
— Получше уже, — так же шепотом ответила мама. — Немного давит еще, но вроде отпускает…
Лина кивнула и не рискнула спросить еще о чем-нибудь. Все-таки, они нарушают правила, набившись скопом в палату. Зато Катя так точно не считала. Она бодро процокала каблуками по линолеуму и застыла у спинки кровати.
— Скоро, теть Вер, вас переведут в отдельную палату, — во весь голос сообщила подруга, за что Лина чуть не испепелила ту взглядом.
— Что вы! — переполошилась мама, а ведь волноваться ей сейчас точно нельзя. — Нам это не по карману, — в точности, как Лина недавно, заявила она. — Мне и тут неплохо…
— За все уже уплачено, — не унималась Катя, и Лина уже готова была прибить ее за излишнюю болтливость и за то, что лезет не в свои дела.
— И кем же? — прищурилась мама.
— Линкиным бойфрендом.
— Он здесь? — перевела мама взгляд на дочь. Та лишь кивнула. — Неудобно как-то брать у него деньги.
— Не переживай, мам, я отдам… попозже. Кать! — остановила она готовую снова заговорить подругу и нахмурила брови. Наконец-то, та поняла, что болтает лишнего и обиженно поджала губы.
— А знаешь, я рада, что он поддерживает тебя, — неожиданно произнесла мама. — Ведь так и должно быть — и в радости, и в горе… Значит, любит.
Ой ли, мамулечка! Таким как он любовь несвойственна. В жизни Люка все подчиняется холодному расчету. Но, конечно же, разубеждать ее Лина ни в чем не стала. Гораздо проще будет для всех, если мама станет думать, что к дочери пришла настоящая любовь.
Они посидели еще минут пять и покинули палату. Лина пообещала маме, что станет навещать ее каждый день и присмотрит за братом.