Скоро ярче солнца засияют бусины драгоценного Жемчужного Ожерелья, и, вместе с Келеной и Подаркой они усядутся на самую верхушку тронного острова! И ветер будет трепать их волосы и петь свои песни, и будет все просто чудо как хорошо!
Она расскажет родным о бескрылых людях, которые больше всего на свете любят деньги. Расскажет о кровожадных монстрах дрекавцах, и о драконах – красивых, но глупых и охочих до юрких маленьких гарпий. Драконам невдомек, что гарпии им не враги…
И они вместе посмеются над всем этим, а потом стемнеет, и небесные сестры зажгут звезды. И они с Дарой закутаются в крылья, головы положат тетке на колени, как когда-то в детстве, и все будет как раньше и даже лучше!
А о мерзких нефилимах они и не вспомнят.
Ай! Больно! Палец уколол острый плавник. Сунула в рот, солоно. Вот! Стоит даже подумать о них, как сразу случается какая-то гадость.
Осторожно, стараясь не испачкаться, присыпала рыбьи потроха песком, и устроила распотрошенную рыбу на углях.
Мокрое платье прилипает к коже, хлюпает, снять бы его, разложить на траве – на солнце вмиг высохнет. Но где-то там, за тростниковой заводью, Август. Почему-то при этой мысли стало жарко. Пожалуй, лучше в платье. Так оно и прохладнее.
– Фэйри! – крикнула, лучась от счастья, оборачиваясь к холщовой сумке. – Сейчас у нас будет настоящий пир!
Вспомнив о фэйри, Аэлло принялась размышлять над тем, едят ли фэйри рыбу. Потом вспомнила, что до сих пор называет его фэйри и почувствовала укол совести. Это как если бы ее все время звали «гарпией»…
– Бр-р-р, не дай ветер! – пробормотала она.
Перед глазами возникло лицо нефилима. И без того свирепые черты исказила ярость. Фигура синего исполина нависает над хрупкой фигуркой гарпии, в то время, как она лежит на мраморном полу тронного зала, беспомощно распластав крылья, и держится за щеку.
– Мне плевать на твое имя и твоих предков. Я буду звать тебя гарпией, потому что ты – гарпия…
Анаким выплюнул эти слова ей в лицо, и он ответит за них!
Она замотала головой, отгоняя наваждение, отчего мокрые пряди волос запрыгали, ударяя по плечам.
– Фэй… – позвала Аэлло и осеклась на полуслове. Холщовая сумка пуста! И лежит не как она ее оставила!
Кажется, вот перед тем, как уколоться о плавник, она слышала тихий всплеск. Еще подумала, рыба.
От сумки к воде тянется след маленьких ножек – расширенных спереди, узких сзади, словно утенок оставил.
Ничего страшного, сказала себе Аэлло, просто фэйри стало лучше, и он тоже решил помыться. Надо, кстати, и сумку постирать…
Сказать-то сказала, а в груди нехорошо запрыгало, и накатило ощущение приближающейся беды.