– Ты кушай, кушай, – спохватилась хозяйка и подвинула Аэлло поближе блюдо с румяными ватрушками.
– Вы только рассказывайте, – попросила Аэлло. – Очень интересно.
– Значит, понаехали они, южане-то, и ну жить, как привыкли. Ругается такой с женой, мол, будешь перечить, продам тебя! А женка в ответ ему – а что же, продавай. Женщины наши одни никогда не были. Слава-то о красоте, силе и плодовитости она знаешь, сколько мужиков сюда согнала?
Аэлло помотала головой, встряхнув кудряшками.
– Волосы у тебя – чудо, – проворковала Лада, и поцокала языком. Протянула руку, осторожно потянула пружинку. – А наши бабы на палочки завивают, чтоб так было.
Знала бы она, как неудобно с этими кудряшками! Вечно путаются, мешают, не расчешешь вовремя – и как дом на голове!
Лада тем временем руку отняла, продолжила рассказывать.
– Мужики значит, слово держат, поволокли жен на площадь, продавать. Ну и что ты думаешь!
– Думаю, сразу всех раскупили, – сказала гарпия.
– Правильно думаешь, – согласилась Лада, кивая. – Только с тех пор обычай этот изменился. Его вообще отменить хотели, но женское население взбунтовалось. Хотим продаваться, и все тут. Каждая имеет право быть проданной. Если муж в чем не угодит, изволь, веди на площадь!
– Но ведь это унизительно!
– Э, дорогуша, да ты совсем дите еще, жизни не знаешь. Поживи с мое, – назидательно сказала Лада.
– И вас тоже? Продавали? С веревкой на шее?
– А как же?
Женщина удивилась, и даже как будто обиделась.
– Мой Симон-то у меня третий. До этого с Ильтом жила, он хоть и купец, а все же не так меня баловал, как Сима… Скупой, я тебе скажу, не то слово! А до этого и вовсе с пастушком, Репой, ну, я молодая была, как ты, глупая. Очень он убивался, когда продавал меня. Даже плакал! Все смеялись над ним, бездушные. Но зато Сима сейчас с меня пылинки сдувает, обидеть боится.
Слава ветру, вернулся Август, и словоохотливая хозяйка оставила их одних. Аэлло почувствовала, как у нее начал дергаться глаз.
Август вмиг набросился на угощение – хозяйка, как обещала, поставила на стол гуся в яблоках, молодую картошку с маслом, аппетитно посыпанную укропом, запеченные овощи.
– Мм, как же вкусно! – только и смог промычать Август, расправляясь с покрытой золотистой корочкой, гусиной ножищей. Такое ощущение, что проглотил бы, если бы не кость. Принимаясь за вторую ногу, истекающую ароматным соком, снова промычал что-то невразумительное и поднял вверх руку с оттопыренным пальцем. Аэлло поняла, что люди так выражают одобрение.
Хозяйка ответила Августу теплой, почти материнской улыбкой, но Аэлло, обернувшись к ней, вздрогнула.