– Ага, как же! Чтобы ты девку свою полоумную вытащил?
– Не бывать этому!
– Опять же она нелюдь!
Дождавшись тишины, староста пригладил усы и изрек.
– Ты парень, лучше стой, где стоишь!
Подавальщица, та, что первая назвала Аэлло нелюдиной, истерично взвизгнула:
– Люди добрые! Да что же вы с ним лясы разводите! Не видите, что ли, в сговоре они?!
Толпа заходила ходуном, кольцо вокруг Аэлло сжалось. Гарпия почувствовала, как что-то острое впивается в крыло сбоку, как раз между перьев. От неожиданности вздрогнула, стальные перья колыхнулись, выдергивая из чьей-то дрожащей руки вертел. Звякнуло о пол, и окружавшие ее люди чуть отстранились. Но ножей и вертелов не опустили.
Раздались отдельные выкрики.
– А ведь и правда!
– Да, надо бы разобраться!
Лица старосты Аэлло не видно, но ясно, что он внимательно изучает Августа.
– И что ты на это скажешь, парень?
– Да на что – на это? – оторопело переспросил Август.
– В сговоре с нелюдиной своей аль нет?
– Да в каком сговоре? Что вы несете? – крикнул Август и потряс мечом. Брови его поползли вверх, вид ошарашенный, но какой-то отчаянный, голубые глаза стали совсем круглыми.
Подавальщица, та самая, снова противно заверещала:
– А кто Насью-то зарезал, изверг? Не иначе, она, твоя подружка полоумная!
На верху лестницы показалась Лада. Необъятная грудь нависла над перилами, в лакированное дерево впились побелевшие пальцы.
– Лекаря! Лекаря! – закричала она надрывно, и, склонившись к самым перилам чуть ли не лбом, жалобно, коротко завыла. Тут же распрямилась, и, рывком развернувшись, опять скрылась в покоях дочери.
Кто-то побежал за лекарем, а тот, словно караулил под дверью, вошел почти сразу же. Строгий, деловитый, с темными волосами до плеч, с живым узким лицом. Под мышкой у него небольшой продолговатый ящичек с двумя змеями, что сплелись хвостами и нависли над кубком.
– Дорогу! – крикнул неожиданно трубным, зычным голосом, и толпа растерянно расступилась.
Лекарь бегом взбежал по ступеням.
– А я знаю, что делать, – глухо сказала подавальщица, что расселась на верху лестницы. На глаза ей упала прядь волос, выбившаяся из косы.
Все затихли, уставившись на женщину, лишь приглушенные рыдания звучат откуда-то сверху.
– На костер, на костер ее надо, – начала было женщина, но за ее спиной снова распахнулась дверь, и она обернулась на звук.
Решительно обнимая хозяйку за полные плечи, лекарь вытеснил ее на лестницу, приговаривая:
– Вы мешаете, мамаша! Ждите! Дело серьезное! И возьмите себя в руки, извольте не рыдать под дверью!
Лицо Лады застыло камнем, словно посмертная маска, взгляд пустой и отстраненный.