Оба аборигена двинули ко мне, с завидной сноровкой преодолевая крутой склон.
— Какого хрена ты натворил, придурок?!! — на полпути вниз снова завопил один из незваных гостей — высокий костлявый детина с темной кожей и буйной гривой черных спутанных волос.
Второй — низкорослый бритоголовый монголоид с козлиной бородкой — пока хранит молчание, зато двигается гораздо быстрее напарника и внизу оказывается на добрых полминуты раньше. Даже не взглянув на меня, обегает ящера кругом и сокрушенно качает головой. Поворачивается, наконец, ко мне, быстро окинув меня взглядом. Глаза такие узкие, что зрачков не разобрать. Даже не разглядеть толком, в какую сторону глядит.
— Давно сел?
— Недавно, — буркнул я, не убирая палец с гашетки автомата. В руках у коротышки по-прежнему ничего нет, но вооружен он до зубов — за спиной такой же, как у меня, огнестрел, на поясе пара запасных обойм и жутковатого вида кривой клинок, явно самодельный. И что-то подсказывает мне, что на то, чтобы воспользоваться любой из этих вещичек, у него уйдет гораздо меньше времени, чем может подумать неискушенный в таких делах новичок.
— Где капсула?
Я мотнул головой на запад.
Узкоглазый задумчиво потер подбородок, приглаживая жиденькую бороденку. В это время его спутник, проехав на заднице последние метры склона, тоже обежал ящера кругом. Реакция его оказалась куда более бурной, чем у коротышки.
— Да здесь же центнера три отличного мяса было! Все запоганил, безмозглая скотина!! Какого хрена надо было гранатой его валить?!
— Тут уж выбирать не приходилось! — огрызнулся я. — Еще немного — и эта тварь бы меня заживо сожрала.
— Кто — панцирник?! Да это самая безобидная зверушка из всех, что здесь водится! Просто халявная добыча. Жалко, их мало осталось в округе… Твою мать, столько мяса… — Темнокожий еще несколько раз обошел тушу, сокрушенно мотая головой.
— Морис прав. Зря гранатой. В глаз надо было, — отрывисто произнес коротышка, не спуская с меня цепкого взгляда. На руки мне он не смотрит, будто не замечает направленный прямо на него автомат. Заглядывает прямо в глаза, словно мысли прочитать хочет. Терпеть не могу подобных штучек!
Темнокожий наконец оторвался от ящера. Подошел вплотную ко мне, чуть ли не упершись животом в ствол автомата. Подобное пренебрежение моей боевой позой уже начинает действовать на нервы. Они что, думают, их пули не берут?
— Убери ты пушку, одноглазый! — неприязненно процедил негр, демонстративно сплюнув мне под ноги. — А то еще выстрелишь с перепугу.
— Могу и выстрелить. И не с перепугу, а потому что ты меня уже начинаешь раздражать.