– Брата лупцуют, – объяснил он, хотя его никто и не спрашивал.
– Господи, свалились на мою голову! Полосатики и есть полосатики! Кормишь, поишь их, одеваешь, а они мать родную скоро зарежут, – прорывались причитания матери сквозь сочные удары ремня.
Следом под крики матери скатился Рыба, подтягивая штаны и морщась, слегка приплясывая от боли. Под глазом у него был здоровенный синяк, а верхняя разбитая губа до смешного толста. Ему надо было на ком-то сорвать злость, и он налетел на Мишку.
– Чего же ты?! Чего же ты не прикрывал? Ты не видел, как он сзади подбежал, ты ж с ним, с Рыжим дрался!
– Я? Я и с Рыжим дрался, и с Тарасом. Это только ты бегал и кричал!
– Я?
– Это вы получили, потому что нам ничего не сказали, – прервал их Вилипутик и продолжил назидательно: – Нельзя маленьких обманывать… – закончить он не успел, так как получил звонкую оплеуху от брата.
– Чего ты дерешься, он правду сказал, – вступился за Вилипутика Петька.
– И ты захотел?! – заорал Рыба, подбегая к нему.
– Захотел! – закричал Петька в ответ, показывая, что он ничего не боится.
– Кончайте вы, – остановил их тихо Витька.
Он появился совсем неожиданно. Рука его была замотана тряпкой, лицо обожжено, в ссадинах.
Все замолчали.
Взгляд Витьки встретился со взглядом Серого.
– Зачем ты вышел?.. – тихо спросил Витька.
Серый опустил глаза.
– Зачем ты вышел? Зачем ты вышел? – повторял Витька, идя на Серого, и вдруг схватил его за воротник рубахи замотанной в тряпку рукой и, повторяя срывающимся голосом: «Зачем ты вышел? Зачем ты вышел?!» – затряс его.
Голова Серого запрокидывалась назад и падала вперед, как на тряпичной жалкой кукле. Витька оттолкнул его и кинулся в подъезд.
Вновь наступила тишина.
К дому быстрым, даже торопливым шагом подошел солдат, высокий, красивый, в ладно сидящей гимнастерке, с двумя орденами Красной Звезды на груди. На плече – вещмешок. Заметив детей, солдат пошел медленнее и остановился в нескольких шагах, стал растерянно всматриваться в лица. Похоже, солдат искал кого-то среди них, но не мог найти. Его глаза беспомощно скользили по лицам.
– Юра? – спросил он тихо.
Юрик опустил глаза и спрятался за спину Рыбы.
Первым все понял Вилипутик:
– Вы – дядь Ваня Платонов, Юриков отец?
Солдат кивнул странно, по-птичьи, по шее катнулся кадык.
– Не пугайтесь, живой он. Вот он стоит. – Вилипутик указал пальцем на Юрика, который стоял за спиной Рыбы.
Солдат удивленно смотрел на Рыбу.
– Да не я это, – с досадой сказал Рыба и отошел в сторону. – Вот он, ваш Юрик.
– Юра, – говорит солдат с каким-то горловым клекотом, становится перед Юриком на колени, зажимает его лицо ладонями и часто повторяет: – Сынок… сынок… сынок… – Он подхватывает Юрика на руки, прижимает к себе и говорит радостно: – Ну вот я и увидел тебя… И ты меня увидел… Теперь будем жить вместе!