Уорбертон достал из жилетного кармашка сигару и раскурил ее. Он явно наслаждался происходящим.
— Инспектор, — заявил он, — вы считаете меня дурным врачом, но сами как детектив оставляете желать много лучшего. Меня абсолютно не волнуют ваши нужды. Я покупаю это письмо. Делайте что хотите.
Оллхоф грустно покачал головой.
— Уж лучше бы мне правую руку отрезать, — сказал он. — До чего же противно вам помогать, док, но правосудие этого требует.
Уорбертон с довольным видом выпустил облачко дыма. Он был уверен, что переиграл Оллхофа и расквитался за все нанесенные ему оскорбления. Печально, подумал я, ведь если он действительно купит это письмо, все наши обвинения против Страусса не будут стоить и выеденного яйца.
— Ну ладно, доктор, — произнес Оллхоф. — А если я скажу вам, что ваше письмо фальшивое?
— Фальшивое?
— Натурально. Очень умелая подделка.
Уорбертон вынул изо рта сигару и рассмеялся.
— Чушь. А как же мои эксперты? Мой специалист по бумаге? Графолог?
— Дурак ваш специалист по бумаге. А графолог — невежда. А вы, доктор, — болван.
— Прекрасно, — холодно обронил Уорбертон. — Если вы считаете себя таким знатоком в подобных вопросах, будьте любезны доказать, что это подделка.
— Пожалуйста, — сказал Оллхоф. — Каким числом датировано письмо?
— Восьмым сентября тысяча семьсот пятьдесят второго года.
— Так я и думал, — отозвался Оллхоф. — А теперь скажите мне, умники, кто-нибудь знает, что произошло восьмого сентября тысяча семьсот пятьдесят второго года?
— Я знаю, — ответил Уорбертон. — В этот день Джордж Вашингтон написал губернатору Виргинии Динуидди письмо о смерти своего старшего брата Лоренса.
— Ерунда! — завопил Оллхоф.
— Ну, — вставил я, — так что же произошло восьмого сентября тысяча семьсот пятьдесят второго года?
— А ничего, — сказал Оллхоф. — Ровным счетом ничего!
— Довольно глупое утверждение, — заметил Страусс. — Как это могло совсем ничего не произойти?
— И все-таки ничего не произошло, — настаивал Оллхоф, — потому что в тысяча семьсот пятьдесят втором году не было никакого восьмого сентября. После третьего сентября сразу наступило четырнадцатое.
Мы все поглядели на него как на сумасшедшего. Он ухмыльнулся в ответ — ехидно и торжествующе.
— Дурачье! — завопил он. — Серые люди! Третьего сентября тысяча семьсот пятьдесят второго года во всех британских владениях, частью которых мы тогда были, совершился переход с юлианского календаря, введенного римским императором, на григорианский — календарь папы Григория. Чтобы скомпенсировать отклонение, которое возникло из-за неточности юлианского календаря, даты с третьего по четырнадцатое сентября были пропущены. Поэтому Джордж Вашингтон не мог датировать свое письмо восьмым сентября. Такой даты не было! И в этот день ничего не произошло — никто не родился и никто не умер.