– Неправда. – Он продолжал трястись. – Вы меня пожалели. Вы добрый.
Может, добрый, а может, просто любопытный, думал я. Старик в таких погодных условиях запросто мог окочуриться. Он сидел скорчившись, что-то шептал. Поглядывал на меня то благодарно, то боязливо.
– Это я страну не спас, – сказал он вдруг с утвердительностью приговора. – А ведь мог!
– Какую страну?
– Советскую! Я у них на базе охранником служил. Всех сволочей мог перестрелять. Постеснялся.
– Какой ты, старик, стеснительный, – согласился я. – Не расстраивайся. К этому несчастью все приложились. Грех на всех. Есть кто раскаялся. Некоторые, наоборот, довольны. Хотя причин для радости у них нет. По моим сведениям, наша рабоче-крестьянская держава восстанавливается. Ленин воскрес. Вот-вот встанет из Мавзолея. Выскочит – закричит: «Пгавильной догогой идете, товагищи!»
Старик шутки не понял, поежился.
– Ленин не может воскреснуть, – сказал он. – У него мозгов нет.
– Почему?
– Фанни Каплан. Пуля навылет. Я читал.
– Его мозги в Мавзолее, – согласился я. – В специальном аквариуме. Когда придет время, он ими воспользуется. Мозги Фанни Каплан рядом. В другом аквариуме. Он может воспользоваться любыми мозгами. Теми, которые считает более прогрессивными на данный момент. Как вас зовут?
– Володя.
– Как Ленина. Думаете, это случайно?
– Не знаю, – протянул он. – Случайно. А может, и нарочно. У меня ведь автомат был. Я мог стрелять. Мог арестовать их печатную машинку. Когда Бурбулиса теперь вижу, рука тянется к кобуре. К ножу. К топору. Готов разбить экран телевизора. Настолько ненавижу это ничтожество.
– Какие вы знаете слова… Как ваше отчество?
Он встрепенулся:
– У меня высшее образование. Я могу вернуться на передний фланг науки. – Он помялся немного: – Васильевич.
– Зачем, Владимир Васильевич, так далеко ходить. К тому же где он, этот фланг. Существует ли он? Давайте сначала доедем до дома. Вы женаты?
– Нет. Принципиально. Люблю свободу. Я мог стрелять. Я мог спасти государство. Теперь фашистский «план “Ост”» выполнен. Держава расчленена. Подчинена воле заморского интервента.
– Не волнуйтесь. Их уже перебили. Ельцин отравлен полонием. Шушкевич сослан на Мадагаскар. Кравчук побирается. Бурбулис спился.
– Правда? – обрадовался Васильевич. – Они пьяного Ельцина по двору водили, когда он родину продавал. А я с автоматом стоял. Одна очередь – и мы были бы спасены. Как думаете, какой орден бы мне дали?
– «За заслуги перед Отечеством». Первой степени. Ваши памятники стояли бы в каждом городе.
Он вновь испуганно глянул на меня, потом закрыл мокрое лицо руками.