– Сегодня ночью я и тысячи моих братьев готовы были умереть ради нашего общего дела! – вскричал с волнением Икрий. – Хочешь знать, почему я пошел за Ганником, Спартак? Да потому что вернуть долг грязным римлянам за отобранную свободу для меня гораздо важнее мнимой новой жизни и псевдосвободы!
– Мне не нужны клятвы и рассуждения, я хочу понять, что произошло сегодня ночью, – сухо ответил я, когда Икрий закончил свою тираду.
– Сказать честно, почему я повел свой легион к стенам римлян, мёоезиец? – спросил Ганник, который дал высказаться Икрию и Тарку, дождавшись, когда оба гладиатора замолчат. – То, что ты называешь свободой, я называю лошадиным дерьмом! – прошипел он, не пытаясь скрыть свое пренебрежение. – В Тибр такую свободу, вот что я тебе хочу сказать! Нам уже не вернуть ту свободу, которую у нас отняли римляне! Признайся, что мы проиграли сражение за свободу, все, что остается сейчас, – остановиться и, как подобает настоящим воинам, принять свое последнее сражение…
Ганник не договорил, потому что этих слов не выдержал Леонид, ранимый, когда разговор заходил о делах восставших.
– Я-то думаю, почему он спелся с Кастом, а вон оно куда ведет! Я же говорил, что этим фракийцам из легиона Каста, бывшим ветеранам Мария, репрессированным диктатором Суллой, нет никакого дела до наших чаяний о свободе! – взъярился Леонид.
– Не смей ставить в один ряд меня и Каста, мы с ним далеко не ровня! У меня больше нет доминуса, Леонид! – Ганник сверкнул глазами. – А объединился я с ним только потому, что с его ветеранами, которых предала собственная страна и вместо почестей отправила на арену цирка, мы могли перебить не одного римлянина в ту ночь! Неважно, кто из нас какие цели при этом преследовал, важно, какого бы мы достигли результата!
– Видится мне, что были бы у этих людей почести за службу, то они сражались бы против нас, совсем на другой стороне! – усмехнулся Леонид. – Ты это хочешь сказать? Отчего ты поддержал Каста, кельт? Уж не потому ли, что…
Ганник не дал договорить Леониду и поспешил выхватить свой клинок. Гопломах и грек схватились за свои мечи. За рукояти гладиусов схватились Икрий и Тарк. Я не мог сказать, на чьей стороне окажется перевес в этом бою, но теперь же не мог допускать, чтобы совет перерос в резню.
– Отставить! – Я сделал шаг вперед.
Я был готов броситься к валуну, где лежал мой гладиус; если офицеры ослушаются моего приказа, на опушке начнется драка и Рут вкупе с раненым и вряд ли полезным в бою Леонидом окажутся в меньшинстве. Однако Ганник и Рут замерли. Отступили схватившиеся за мечи Икрий и Тарк. Остановился Леонид. Рут с физиономией, перекошенной от гнева, убрал свой меч. По всему его виду было заметно, что ликтор с трудом сдерживается, дабы не нарушить мой приказ.