– Все в порядке? – спросил Данте, наклонившись к ней.
Впервые с тех пор, как они вошли в зал, он смотрел прямо на нее. Все сразу встало на свои места. Что бы он ни искал в этом мире, это явно была не жеманная, пустая женщина.
Люси выпрямила спину, плечи, подняла подбородок вверх и поблагодарила Бога и бесконечное нытье матери за это спасительное движение.
– Конечно, – ответила она. – Разве это не чудесно? Для меня большая честь быть здесь. Все эти достойные женщины делают такие прекрасные вещи.
Взрыв аплодисментов заставил их обоих повернуться к сцене. Пришло время чествовать Элеонор. Благоговейная тишина распространилась по комнате. Фотомонтаж фотографий некоторых проектов, что она поддержала, появился на экране, и зазвучал краткий обзор ее достижений.
Огни еще больше погасли, кроме одного желтого пятна, которое освещало ее, зал погрузился в молчание. Конферансье рассказал о ее многолетней работе, собранных ею деньгах, судьбах, на которые она повлияла. А затем на сцену вышел молодой человек, удостоившийся чести вручить эту почетную награду.
Элеонор сидела совершенно неподвижно.
«Вот, значит, от кого у него эта привычка», – подумала Люси. Ни грамма эмоций, кроме улыбки загадочнее, чем у Моны Лизы. Ни намека на то, что в ее венах течет только самообладание, как сталь течет по железным трубам.
Она посмотрела на Данте и Рокко. Ничего. Полный контроль. Фрэнки плакала. Что ж, она беременна, гормоны дают о себе знать. Тем более она была Эрмида только по браку. Люси оглянулась и увидела, что и другие в зале тоже вытирали глаза. Эта женщина была исключительной. Ее достижения непревзойденными. Но она и ее сыновья смотрели так, словно слушали отчет о командировке.
Даже когда Элеонор пошла на сцену, чтобы отдать дань терпению своей семье, ни один мускул не дрогнул на лицах ее сыновей.
Неужели она надеялась пробить его броню? Он просто не хотел никого подпускать к себе. Не хотел счастья. Он был сделан из чего-то другого, чем плоть и кровь. Он дал ей так много – помог справиться со своими демонами. Но в то же время он не мог и не хотел выбраться из своей золотой брони.
Элеонор вернулась к столу. Ее мальчики учтиво поцеловали ее и помогли занять свое место. Фрэнки улыбалась, а Люси смотрела, завороженная. Чего-то не хватало. Искреннего тепла, поняла Люси. И это было самым печальным моментом вечера.
Овации положили конец наградам и начало танцам. Люди оставили свои места и вышли на танцпол. Люси заволновалась. Она убедила себя в том, что сможет справиться с незнакомыми людьми, если Данте будет рядом. Но сейчас? После всего, что случилось ранее? Сейчас она бы предпочла улизнуть куда-нибудь и переждать. Никто не заметит, если она очень долго будет припудривать носик.