Они остановились и посмотрели друг на друга. Фредерик стянул с себя шапку и сказал неуверенно:
– Я должен поблагодарить за помилование.
Она кивнула:
– Здравствуй, Фредерик.
И спросила:
– Известно ли тебе, живы ли еще отец с матерью?
Тут из него словно выпустили весь воздух, глаза заблестели, а губы шевелились, но не могли выговорить ни слова.
– Не знаю. Я давно не был дома, – только и смог он прошептать.
Голубка увидела, как он опечален, и поняла: он раскаивается, что в тот день оставил ее одну на острове. Она догадалась, что это ради нее он совершил такое долгое плавание и ради нее пришел сюда на остров, почти не надеясь, что она еще жива. Голубка обняла брата, огромного и взрослого, и они долго стояли так, близко-близко. Наконец Фредерик тоже решился обнять сестру. Они что-то говорили друг другу, но я не слышала что. Да это было и не важно.
Салют в честь погибшего Белоголового отгремел. Пираты решили, что настал черед салютовать новому капитану. И, как заявил Рубака, следует палить из всех орудий. Ведь не каждый день появляется новый капитан. С этим все согласились.
Голубка разрешила им зарядить пушки на «Снежном вороне». Пираты с таким рвением бросились исполнять ее приказ, что тошно было смотреть: когда надо было палить из пушек, они бежали со всех ног. Брагдер тоже направился к кораблю, но остановился на полпути.
– Идем, капитан?
Голубка посмотрела на него и на Фредерика и сказала:
– Теперь они будут стрелять в мою честь, старший брат. Ты не испугаешься?
Она пошла за Брагдером и поднялась по веревочной лестнице на корабль, который теперь принадлежал ей и которым отныне она могла управлять по своему усмотрению.
Мы с Фредериком остались стоять на заснеженном берегу. Чуть поодаль лежал Белоголовый, волосы его были в крови. Мы увидели, как открываются ставни пушечных портов. Слышали скрип тяжелых лафетов[15], которые разворачивали в нужном направлении. Кто-то уронил ядро, и его за это отругали. Потом одно за одним злобные железные глаза пушек высунулись из портов, они смотрели холодно и безжалостно.
Лисья Шкура прибежал с жилой палубы на капитанский мостик, хлопнул Брагдера по спине и что-то сказал, покосившись пару раз в сторону Голубки.
Брагдер кивнул, поднял голову и отдал приказ: «Огонь!»
Пират, стоявший у люка на нижнюю палубу, повторил команду, чтобы ее услышали внизу те, кто был у пушек.
Один за одним моргали железные глаза и раздавались грохот и треск. Белый дым оплел тело «Ворона», словно толстый венок, ядра свистели надо льдом и оставляли, падая в снег, большие дымящиеся воронки.