— Лейни, — говорю я и беру ее за руку. — Ты замужем.
— Раньше тебя это не останавливало.
— А теперь останавливает.
— Я могу и развестись.
Я качаю головой.
— Не надо.
— Я все равно рано или поздно хотела его бросить.
— Возможно, но не стоит делать этого ради меня. Я не лучший вариант.
— То есть спать со мной ты можешь, а завести роман — нет.
— Я не стану ни спать с тобой, ни заводить роман.
— Ты меня использовал.
— Ты меня тоже.
И тут слезы переполняют ее глаза и проливаются, они текут по щекам, оставляя линии, похожие на двойной черный след от реактивного самолета, и мне ничего не остается, как легонько утереть ее слезы большими пальцами. Лейни ошибочно принимает мой жест за призыв, прижимается ко мне, обвивает руками мою поясницу, пальцами поглаживая мне спину.
— Дуг, — произносит она и приникает ко мне. Дверь туалета открывается, и мы замираем в кабинке, как спрятавшиеся дети. Мы задерживаем дыхание; шаги приближаются к писсуарам. Лейни кладет руки мне на плечи, опирается о них и забирается с ногами на стульчак. Мы стоим неподвижно, прислушиваясь к журчанию мочи, льющейся в фарфор писсуара. Потом Лейни трогает языком мочку моего уха и зажимает ее между зубов.
— Дуг, — шепчет она, жарко и влажно дыша мне в ухо.
Я отклоняюсь от нее, но в кабинке очень тесно. Лейни приоткрывает рот, медленно трогает губами мой подбородок. Ее ладонь скользит по моему животу за ремень, и вот уже она сжимает и гладит мой член. Я хватаю ее за руку, чтобы вытащить ее ладонь из штанов, но она сопротивляется, улыбаясь мне, как будто это игра. Тогда я выкручиваю ей руку и прижимаю к ее спине, нечаянно притиснув Лейни сильнее к себе; она наклоняется и целует меня в шею.
— Ты же сам знаешь, что хочешь этого, — шепчет она.
В писсуаре спускают воду, слышно журчание воды в раковине. Потом дверь туалета открывается и закрывается. Я выдыхаю и, извиваясь всем телом, отчаянно пытаюсь отделаться от Лейни, ее нога со всплеском соскальзывает со стульчака в унитаз.
— Вот дерьмо! — вскрикивает Лейни и вытаскивает ногу из унитаза, обрызгав мне штанину.
— Черт! — выпаливаю я, и мы вываливаемся из кабинки.
— О господи! — произносит Лейни, отряхиваясь, и неуклюже ковыляет к выходу. — У меня нога вся мокрая.
— Извини.
Она поднимает на меня глаза и глубоко вздыхает.
— Так мне и надо.
Ее взгляд тускнеет, она устало прислоняется к стене. Лейни выглядит маленькой, печальной и побежденной, и от этого мне становится хреново.
— Послушай, — начинаю я.
— Пожалуйста, не надо. Хватит с меня унижений. — Она стаскивает туфлю, дорогую эспадрилью песочного цвета, и, припадая на одну ногу, как калека, бредет к сушилке. — Знаешь, я ведь и правда собираюсь от него уйти.