Боясь стрельбы, появления вооруженного отряда, Володя потянул девушку с Дерибасовской в один из переулков, где они остановились, переводя дух.
— В городе становится опасно, — произнес он, не сводя глаз с раскрасневшегося лица своей спутницы, заострившиеся от возбуждения черты которого все так же напоминали обличье хищного зверя, неистово прекрасного в своей дикой красоте.
— Где ты живешь? Я провожу тебя домой, — дрогнувшим голосом глухо сказал Сосновский, чувствуя, как по всему его телу проходят острые волны дикого, просто невероятного возбуждения, от которого холодным потом покрываются даже ладони рук.
Девушка дышала тяжело, с присвистом, ее волосы рассыпались по плечам, и Володя не мог понять, то ли наслаждение от яростной уличной схватки разрывает ее душу, то ли бешеный страх, и этот извращенный выбор таких не сходных между собою понятий возбуждал еще больше, не давая ни остыть, ни прийти в себя.
Дальше произошло то, что и должно было произойти, и каким-то шестым, колючим чувством Володя предвидел, что так и будет, но уже не мог с собой совладать. Потянувшись к нему вверх, приблизившись настолько, что лицо его опалил раскаленный жар кожи, девушка впилась в его губы таким невероятным, таким бешеным поцелуем, что на какое-то мгновение почва ушла у Володи из-под ног. Его охватило жаром, сперло дыхание, и бешеная страсть, вырвавшаяся наружу, какая-то животная тяга, превращенная в кипящий вихрь, заставила Сосновского так же жарко прильнуть к ее губам, целуя так, словно он пытался их разодрать в кровавые клочья.
Этот раскаленный вихрь, бросивший их в объятия друг к другу, чем-то очень был похож на уличный бой, в котором не бывает ни победителей, ни побежденных.
— Пойдем к тебе, — сказала Алена, положив ему руки на плечи, и, крепко сжав ее руку в своей, Володя повлек ее вниз за собой по переулку, стремясь как можно быстрее добраться до своего дома.
Он снимал квартиру на Спиридоновской улице, совсем близко от переулка, пересекавшего Дерибасовскую, в тихом дворовом флигеле на первом этаже, чем-то напоминавшем тот флигель на Дворянской, в котором жил в то время, когда впервые приехал в Одессу. Комната, где обитал Володя, была частью большой квартиры вдовы чиновника, дамы преклонных лет, зарабатывающей на жизнь сдачей жилья квартирантам.
Жилище Сосновского имело отдельный от общего вход, так что можно было пройти незамеченным для всех остальных жильцов, и небольшую отдельную пристроечку, где помещались кухня и санузел. За отдельную плату Володя мог столоваться у хозяйки квартиры, подрабатывающей еще и тем, что она давала домашние обеды, но он предпочитал экономить и готовить себе сам.