– Кром! – Исследователь загораживает ему дорогу. – Мне необходимо кое-что вам сказать…
Лорд-мэр заинтересованно выгибает бровь.
Валентайн колеблется. Он весь вечер продумывал свою речь, зная, что этого хотела бы от него Кэтрин. Однако сейчас он теряется под холодным взглядом лорд-мэра. Запинается, не находя слов.
– Кром, а сто́ит ли оно того? – спрашивает он наконец. – Уничтожив Щит-Стену, мы не уничтожим Лигу. Будут и другие крепости, сотни крепостей, тысячи жизней. Неужели новые охотничьи угодья стоят всего этого?
По толпе гостей пробегает изумленный шепоток.
Лорд-мэр спокойно отвечает:
– Поздновато у вас проснулись сомнения, Валентайн. Вы волнуетесь попусту. Доктор Твикс может изготовить не одну армию Сталкеров. С лихвой хватит, чтобы раздавить сопротивление дикарской Лиги.
Он хочет пройти дальше, но Валентайн снова встает у него на пути:
– Подумайте, лорд-мэр! Надолго ли нам хватит новых охотничьих территорий? На тысячу лет? На две тысячи? В один прекрасный день добычи вообще нигде не останется. Лондон будет вынужден прекратить движение и осесть на месте. Может быть, лучше остановиться сейчас, пока не пострадали ни в чем не повинные люди? МЕДУЗА многому нас научила; попробуем приспособить ее для мирных целей…
Кром улыбается:
– Вы в самом деле считаете меня настолько недальновидным? Гильдия инженеров строит долгосрочные планы. Лондон никогда не остановится. Движение – это жизнь. Когда мы поглотим последний странствующий город и снесем последнее стационарное поселение, мы начнем копать вглубь! Мы построим огромные моторы, приводимые в действие жаром земной коры, и сдвинем планету с орбиты. Мы поглотим Марс, Венеру и астероиды! Мы поглотим само Солнце и отправимся в плавание по космическим океанам. И через миллион лет Лондон будет по-прежнему странствовать, охотясь уже не на мелкие городишки, а на целые миры!
Валентайн выходит вместе с ним на площадь, и они направляются к собору Святого Павла. «Кэтрин права, – думает Валентайн. – Он совершенно спятил! Почему я его не остановил, пока была возможность?» Над облаками грохочет, и отсветы взорванного дирижабля озаряют запрокинутые лица.
Толпа дружно выдыхает:
– О-о-о-о-о-о-о!
Эстер Шоу прячется, скорчившись, у самого края Верхнего яруса, пережидая, пока пройдут Воскрешенные. Зеленые лучи из их глаз шарят по стенам и палубам, стальные когти хищно подергиваются.
Кошачий лаз окончился в круглой комнатке с нарисованными по трафарету цифрами на отсыревших стенах и с металлической дверью. Бивис вставил ключ в замок и со скрежетом повернул. По контуру двери появилась узкая светлая полоска, и Кэтрин услышала снаружи голоса – протяжное дрожащее «О-о-о-о-о!».