– А как только тебе исполнится восемнадцать, тебя сунут обратно в этот вонючий тюремный загон, – добавила мама.
Я вспомнила жуткие Лунины истории о людях, пытавшихся перебраться в Соединенные Штаты. Мне живо представилось, как мы с мамой и Марией плывем через реку.
– Шиш им! Я «Звуки музыки»[17] зря, что ли, смотрела?! – воскликнула мама. – Так все и будет.
Мария поддакнула.
– Мы уедем в США, и я займусь там мытьем тарелок. Буду их драить, отмывать от мясной крови и от глазури с тортов. Ты устроишься няней в семью. Вы с Марией расчудесно можете работать нянями. И мы никогда никому не скажем, откуда явились.
Мария поддакнула.
– А знаете почему?
– Почему? – спросила я.
– Мы будем молчать о том, откуда явились. Это просто. Это очень просто, потому что никто никогда не спросит.
– Мамуль, – сказала я. – У меня есть для тебя подарок. Я украла для тебя одну вещь.
Я разжала кулак, сняла бриллиантовое кольцо и отдала его маме. Она молча его оглядела и молча надела на палец.
– Ты влюбила меня в мою руку, – произнесла она.
– Красотища! – выдохнула Мария.
– Кто-то набросил на нашу землю сеть, и мы в нее попались, – заключила мама.
Пока мы катили по городским улицам в потоке машин и мареве выхлопных газов, я наблюдала за тем, как мама, не отрывая глаз от кольца, поглаживает большой бриллиант пальцем.
Дворники, завязав рты носовыми платками, сметали с проспекта пепел. Они ссыпали его в огромные черные мусорные мешки. Горы этих мешков, похожих на валуны, возвышались на каждом углу.
– Мне нужно кое-что вам сообщить, – сказала я. – В этой машине четыре пассажира.
Я указала на свой живот.
– Здесь малыш.
На какой-то миг мама перестала моргать, дышать и двигаться, а потом поцеловала меня в щеку. К другой моей щеке приникла Мария.
Целуя меня, они обе целовали уже не меня.
Они целовали моего ребенка.
И мама промолвила:
– Только молись, чтобы родился мальчик.