И целился в нас из автомата.
– Что мы здесь делаем? – спросила я Майка шепотом, как будто мужчина мог нас услышать.
– Застынь.
– Что мы здесь делаем?
– Цыц. Молчи.
Майк вылез из машины и выбросил вперед руку жестом, означающим «стоп».
– Это моя сестра, – сказал он громко. – Не дергайся, старик. Она слепая.
Мужчина перевел взгляд с Майка на меня и обратно.
– Слепая-слепая. Без дураков. С рождения.
Мужчина опустил автомат.
Обернувшись, Майк ткнул чем-то в мою сторону, и я услышала щелчок запирающихся замков. Это был дистанционный ключ, который заблокировал не только дверцы, но и все окна «Форда».
Майк и мужчина вошли внутрь хижины.
Справа от хижины в тени нескольких пальм были припаркованы три черных джипа. У одной из машин лежали два ротвейлера, привязанные кожаными поводками к решетке радиатора. Истомленные жарой, псы часто дышали, низко свесив свои темно-красные языки.
На мясистых продолговатых листьях агавы сушились на солнце два детских платьица. Белое и синее.
С каждой минутой окружающий мир все больше и больше погружался в тишину. Смолкло даже жужжание насекомых – я начала медленно поджариваться в закупоренном раскаленном «Форде».
Глядя на разложенные на солнцепеке платьица, я представляла тонкие детские ручки, пролезающие в узкие рукавчики. Одежки почти высохли и трепыхались на знойном ветру.
На земле рядом с агавой валялись игрушечное ведерко и игрушечная метла.
«Тридент кул бабл» потеряла свой розовый сахарно-ватный вкус.
Мозги у меня начали плавиться, сознание поплыло.
В герметично закрытом пространстве с неработающим кондиционером весь воздух был всосан и использован моим телом. Джинсы подо мной взмокли, по коже разлилась испарина. Я чувствовала дикую жажду, меня замутило и почти накрыло горячим дурманом. Мне виделись тысячи белых чаек, кружащих над хижиной, ротвейлерами и тощим мужчиной. В этом удушливом полузабытьи я путала с птицами облака и воображала маленькую девочку в белом платьице, подбирающую с земли перья чаек.
В какой-то момент я перестала понимать, сколько времени провела взаперти: десять минут или два часа. Меня заставили очнуться собаки, залаявшие, когда из хижины вышел Майк.
Майк направился к машине. Он слазил в карман и выбросил вперед руку с дистанционным ключом. Я услышала, как замки под окнами расщелкнулись. Майк шагал быстро, опустив лицо, чтобы солнце не било в глаза. Открыв дверцу, он скользнул внутрь.
– Что случилось? – спросила я.
– Ты спала?
– Кто этот тип? – Опусти окно.
Майк положил между нами небольшой пластиковый пакет.
Он завел мотор, развернулся, и мы помчались назад по проселку в сторону шоссе.